Иосиф Бродский
НА СМЕРТЬ ЖУКОВА
Вижу колонны замерших звуков,
гроб на лафете, лошади круп.
Ветер сюда не доносит мне звуков
русских военных плачущих труб.
Вижу в регалиях убранный труп:
в смерть уезжает пламенный Жуков.
Воин, пред коим многие пали
стены, хоть меч был вражьих тупей,
блеском маневра о Ганнибале
напоминавший средь волжских степей.
Кончивший дни свои глухо в опале,
как Велизарий или Помпей.
Сколько он пролил крови солдатской
в землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
белой кровати? Полный провал.
Что он ответит, встретившись в адской
области с ними? "Я воевал".
К правому делу Жуков десницы
больше уже не приложит в бою.
Спи! У истории русской страницы
хватит для тех, кто в пехотном строю
смело входили в чужие столицы,
но возвращались в страхе в свою.
Маршал! поглотит алчная Лета
эти слова и твои прахоря.
Все же, прими их - жалкая лепта
родину спасшему, вслух говоря.
Бей, барабан, и военная флейта,
громко свисти на манер снегиря.
В.А.
Слово о Жукове
Маршал победы, опальный сановник ,
Бравый Георгий на белом коне
Невесты- войны суровый любовник -
С детства таким ты увиделся мне
Я принесу тебе алый шиповник -
В терновых шипах твоей славы венец
Время лихое: отступленья, атаки
"Солдат не жалеть!"- нарожает страна.
Безусых мальчишек бросавший под танки,
Цезарю вторил: война есть война.
Хитр и жесток, Одиссеем с Итаки,
В " котлах" порубил фашистов сполна.
Кровь вопиет, и в гробу он вертИтся,
Нами, не знавшими лиха, судим...
Кто же с Георгием породнится,
Память спасет от забвения мин?
Кровь в боевые "сто грамм" обратится-
Павшие выпьют в раю вместе с ним.
"К правому делу Жуков десницы
больше уже не приложит в бою"...
И я боюсь, не найдется страницы
В нынешнем веке Войны королю.
Свободы страшась, страны лихоимцы
Армию днесь подкупают свою
Маршал! течет равнодушная Лета
По берегам - камыши и бурьян .
Родину спасшему- малую лепту
Красных тюльпанов несет ветеран.
Девочка нежно играет на флейте
" Прощанье Славянки" - величья обман.