Серая форма, серые лица,
На окнах решетки, плесенью пахнет.
На стенах от сырости краска слоится.
Без солнца, без воздуха люди тут чахнут.
Сутками лампочки под потолками.
В полдень баланда, вечером чай.
Все друг на друга смотрят волками.
Лишь бы с ума не сойти невзначай.
Вонь от сортира, грязные шконки.
Запахи пота, от ног и от роб.
Банки с окурками, из под тушенки.
Заживо люди положены в гроб.
По Конституции, пытки в запрете.
В русской тюрьме, как в застенках гестапо
Все палачи перед Богом в ответе.
Вечно идти им теперь по этапу.
Матери, этих скотов не рожали.
Этих, плодили шлюхи и суки.
Всех, кто людей в этот ад посадили,
Всех, кто в аду, добавляет им муки.
Есть мараторий, казнь отменили.
Шанс, чтоб преступник стал человеком.
В России, на пытки, казнь заменили.
Зачем исправлять, лучше сделать калекой.
Судьи продажны, много подстав.
Всюду поборы, как тут не крутиться.
Так что любой, вдруг, преступником став,
Может невинно в тюрьме очутиться.
Будто, живых, в один гроб положили,
Сбросили в яму и закопали.
Будто безвременьем всех обложили.
Все, кто в тюрьме, из жизни пропали.
Но этого мало, садистам-сатрапам.
Надо еще, чтобы семьи страдали.
Жен, матерей и детей по этапам...
Жизнь им сломать, чтобы тоже рыдали.
Чтоб, отказав себе даже в еде,
Терпя униженья, несли передачу.
А твари, на горе их, и на беде,
Еще и воруют бесстыдно, в придачу.
Век 21, замазали кровью.
Всюду закон, даже в тюрьмах удобства.
Только в России средневековье.
Из-за врожденного алчного жлобства.