…Её сегодняшнее утро пахло гарью, слепотой, жестокостью и пылью; вчерашнее – васильками, теплом маминых рук, булками с корицей, и…жизнью. Вчера она умела: смеяться, общаться с людьми, рисовать теплые пейзажи осеннего парка, болтать с подружками, любить…так преданно, нежно и капельку отчаянно, как это умеют юные. До прошлого вечера, её сознание ни разу не соприкасалось с настоящим ужасом, худшими потрясениями в жизни считались: просмотр «Фредди Крюгера» , скандалы с мамой и проделка предательской юбки, которая, поддавшись уговорам хитрого ветра, решила изобразить часть гардероба великой Монро на большой перемене (и это перед половиной школы!). Но, ровно в девять вечера, вчерашнего дня, всё изменилось…
…Было обычное утро четверга, если не считать того, что мама испекла булочек с корицей, чего не бывало то ли давно, то ли никогда. Ждали…школа, сонные уроки, сварившееся за лето головы, бесполезные книги, роняющие знания учителя. Последний урок длился необычно долго, словно жевательная резинка, которую тянешь двумя пальцами от сомкнутых зубов, а она все не рвётся, только прилипает к одежде, манжетам и подбородку. От тщетных попыток, вспомнить прошлогодних героев книг, плавно перешли к изучению какого-то там нового таланта, современника, гения художественной литературы. Но что ей было до этого автора, когда сердцем игралась новая влюблённость, в наушниках пела Земфира, а карандаш в руке рисовал чудовище и красавицу в одном лице. За окнами класса простирался такой чудесный день. Солнце лилось, лилось струйками, ручьями, реками, просачивалось в каждую клетку, что была жива.
После победного звонка, разбивающего класс по группам интересов, она решительно двинулась к столовке, купить пожевать что-то вроде «горячей собаки» . Набежали подружки, и толпа двинулась в соседний двор, что пустовал в такое время, говорить обо всем, что наболело, а может, интересовало. Кто-то закурил, ей это не нравилось, но не так сильно, как муха над её едой. Где-то рвала глотку сирена скорой, какой-то ребёнок звал маму, громыхала смехом компания в соседнем дворе. Около двенадцати, в сидении на месте совсем не осталось смысла. Она решила незаметно ускользнуть от разбора своей личной жизни подружками. Забрала мольберт и рюкзак…был день рисования.
Вчера, её натурщицей была алея старого парка, на окраине города. Там тихо. Растения сами решили, как расположиться, лавки кренились под тяжестью времени, а фонари больше не светили, сквозь битые стёкла. Но, в этом месте была глубина, которая манила молодое сердце. Там жили спокойствие и осенние цвета, кружили листья, сверкала вода немного помутневшего озера, и говорили деревья своим шелестом, как шепотом. Долго звонил телефон, в брошенном стареньком рюкзаке, и в этом звонке, сквозь ещё зеленую траву, прорастал голос молодой музыкальной звезды. Звонил Он – её первая большая и светлая…
Договорились встретиться. Сходили в кино, там крутили драму, историю о девушке потерявшей любовь, в далёком прошлом, и всё носившейся по временному пространству. Потом, долго сидели в обнимку, он – на ступеньках старенького театра, она – на его ветровке. Вечер был тёплым. Внизу суетились автобусные остановки и магазины, загорался неоновый свет и обычные лампы, а рядом с ними – ластился щенок, возможно, остановилось время. Вдруг, зачем-то поссорились, пропуская горячий закат, и первых железных ласточек тревоги в небесах. Мирились долгими поцелуями.
Домой возвращалась пешком, подбивая ногами уже начавшие опадать каштаны. Ужинали как всегда вчетвером: она, мама, папа и младшая сестренка. Дружно жевались свежий салат и картофельно-сырные шарики. По телевизору шла старая комедия, за столом велась оживлённая беседа, насчет будущего поступления старшей дочери. Всё прервал срочный выпуск новостей…папа поперхнулся, покраснел, и, плюясь, стучал кулаком по столу, мама – сидела с бледным лицом тупилась в плоский экран. Малышка не знала как себя вести, поэтому тихонько жевала дальше, и только в ЕЁ голове, гремели слова телеведущей: «НАШЕЙ СТРАНЕ ОБЬЯВЛЕНА ВОЙНА»!!! Зачем? Почему? Как объяснила репортер, они оказались бельмом на торговом кордоне, отказав в транзитном сотрудничестве альянсу нескольких стран. Соответственно, руководство альянса приняло решение, по политическим соображениям, убрать «неблагоприятное обстоятельство». На часах было девять.
Отец сгреб в охапку семью, паспорта, деньги и решил бежать. Решение славное! Вопрос… «Куда бежать?». Искать на него ответ не пришлось.
…Они только бежали по ступенькам своего подъезда, когда телеведущая объявляла, через оставшийся включенным телевизор, что их город будет первой мишенью поражения. Начались сильные толчки, дом зашатало, ступеньки стали выпрыгивать из-под ног, первой споткнулась и полетела малышка, она была похожа на брошенный мячик, прыгающий по ступенькам. Ручка сестрёнки пыталась зацепиться за её, но не успела, плача и крича, она просила маминой помощи, в последний раз. Мама, упав на колени, взвыла, отец подхватил её под локоть и попытался тащить вперёд, но она не шла, застыла перед своей дочерью, залитой багровыми красками. Она стала целовать малышке руки, вытирать лицо, словно та испачкалась в шоколаде, стала ругать её за то, что не встает, не слушается маму. Но малышка уже не слышала! Дальше, хуже. Вибрация взрыва достигла своего пика, и полетели стекла, злыми осами впиваясь в кожу, принимая всех за врагов, и не жалея ни кого. Мама начала оседать…держа малышку на руках, она пыталась выйти из здания, в то время как сзади в спину ей вонзился огромный осколок. Ей бы раскинуть руки, от боли и ужаса, но она только крепче прижала малышку, поцеловала её в последний раз и протянула руку навстречу старшей дочери…
Она бежала, она действительно пыталась успеть, она кричала им, что любит, что нужно идти, но…слишком поздно. Всё вокруг окутала молочная дымка слёз, в груди щемило, так, как никогда раньше, было сложно не то, что думать, или двигаться, невозможно было дышать. Отец…он закрыл её своей спиной, от нарастающей оранжево-красной корки, дымящейся и прорывающейся сквозь окна. Зря они полюбили светлые подъезды новостроек, с огромными окнами. Летели вниз, удар, летели дальше, глаза не хотели больше смотреть, но видели приближающиеся стены, полы, может потолки, разве там можно было что-то разобрать. Кричали люди, знакомые лица пролетали к дну подъезда и превращались в следы на бетоне.
Где-то, на уровне второго этажа, она почувствовала новую взрывную волну, и ноги отца, выпихивающие её через окно. Приземлилась на, теперь показавшийся мягким, асфальт. Заметила лицо папы, где-то там, он удачно приземлился и пытался спрыгнуть к ней, когда дом решил завалиться назад и взорвался. Она видела только тянущуюся руку и выпрямила свою, но огонь безжалостно слизал с горизонта всё что мог. Потом стало темно…
Утро сегодняшнего дня – слишком жестокая реальность для неё. Поэтому, она решила лежать на бетоне, пока не пройдет боль…главное выбрать, какая именно.
Больше нет ни окон, ни дверей, крышами стали обломки зданий. Кое-где, ещё можно найти остатки пищи, людей и привычных бытовых вещей. Никто не спешит на помощь, боясь стать следующей мишенью. И если что-то слышно, то это треск, крики, стоны или мольбы. Прошлое со всей его не идеальностью теперь кажется настоящим раем. Улочки с немного покоробленным асфальтом, тяжелым воздухом, переполненные машинами дороги, старые дома вперемешку с новостройками, свежеокрашенная детская площадка, цветы, что проросли сами собой, парк, бездомная собака, грызущая найденную кость и банка газировки гонимая ветром вместе с целлофановым мешком, разве это было так плохо?
Позже, она подымется на ноги и начнёт идти… Её тело будет жить, хоть, души в нём больше не будет. Плакать ночью – вместо сна, а днём – искать, что поесть, где укрыться и постоянно двигаться вперёд к выходу из этой тюрьмы воспоминаний и развалин,– вот её удел. Люди постепенно станут врагами, в борьбе за собственную шкуру, поэтому, их она будет сторониться.
И вот, однажды дойдёт до кордонов своей страны, а там – огромная стена и таблица с надписью: «НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ!». Мир просто решит забыть о происшедшем, запаковав воспоминания консервной банкой и повесив предостережение: «НЕ РАСКРЫВАТЬ – ВЗРЫВООПАСНО!».
Ей будет жаль, что это не было сном…а может..?