Сколько Первомаев было в моей жизни!
Совсем малышкой – шла с юными родителями в праздничных колоннах демонстрантов среди плакатов, транспарантов, шаров, березовых веточек в первой зелени с навязанным этим веточкам яблоневым цветом из шуршащей кальки… Были, помню, в колоннах и цветы сирени из гофры, но кальки в небогатом молодом наукограде было намного больше. Как весело было в весенней суете!
Потом, студенткой, помню – ругала эти парады, их грозную обязаловку, не дающую слинять с вечера на электричке домой, чтобы с началом праздника быть с родителями, у которых мало было других радостей, - кроме меня.
И всё-таки и линяла, и ехала, и строгие комсорги предпочитали ставить в списках плюсики напротив борзых иногородних – лишь бы к началу пришли и посветились.
Да, как-то потом лесные вольные шашлыки сменились дачными, потом – семейными застольями в доме, потом – исчезли, для того ли, чтоб смутно помниться…
А всё же один Первомай запомнился крепко.
О, великая сила поэзии!
Перед тем Первомаем мы с подругой Юлей должны были отработать педпрактику в окраинной тверской школе: провести урок о празднике у первоклашек. Вопли всего курса на тему – зачем будущему цвету науки, уже готовому замуровать себя в лабораториях либо сгубить в полевых условиях экспедиций, педпрактика, повторялись на биофаке из года в год и результатов не давали, кроме осознания неизбежности разовых походов в окраинные школы.
Поэтому открытый урок мы в паре быстро подготовили, и подготовили отлично – с историей, с примерами, со стенгазетой о юном Ленине, с подборкой стихов «Классики – о Первомае». Я вложила в прозу урока всю свою поэтическую проникновенность, Юлька смоталась в парихмахерскую, навела тонкие стрелки на глазах… Перламутрово-серо-буро-малиновый с розовым отливом маникюр на пальчиках был у нас о ту пору всегда… Оделись в узкие юбки, белые блузки… Туфельки, само собой, на каблуках – пошли!
Пришли.
Нас опекают директор, методист, два завуча, три предметника, военрук и классная заматеревших к концу года первоклашек…
Относятся старшие к нам тепло: «Какая славная молодёжь в Тверском университете!» Приятно. Пятерки по педпрактике уже в кармане.
Только ровно всё провести…
45 минут мучений…
Вечером – в кино… Вешняя Волга, мороженое, студенты-медики, циники по природе, но застенчивые – потому что мы с Юлькой – ну, это мы с Юлькой, у меня чёрные точные стрелочки – сзади на колготках, у неё – спереди на глазах… И ещё в каждом зрачке – по вешней волжской стрелочке… Завтра – линяем по домам с демонстрации… Только бы провести!
Тишина в классе – классическая…
Ведём.
О Ленине – Юлька.
Стихи – я.
О Первомае прозу – Юлька.
Стихи классиков – я.
42 минуты позади…
Провели?
Задание на дом.
Дали.
Можно задавать вопросы.
Не обязательно это для первоклашек, ой, не обязательно!
Отлично провели.
Лучше бы всё так и было.
Три минуты до звонка. Можно начать повторять всё сначала, сколько успеем. Можно тупо уставиться на педагогов, взывая взглядами: «У нас всё!»
На сорок третьей минуте воодушевлённая успехом и вешней свободой Юлька спрашивает: «Дети, а может, кто-то из вас знает стихи о Первомае»?
Мёртвая тишина в классе ( суровыми наставниками, двумя завучами, военруком и директором заняты все задние парты) сменяется тихим оживлённым шорохом, то там, то тут вытягиваются указательные пальчики в сторону первой парты у окна: он, он может!
Из своего школьного опыта я припоминаю, что беспроблемные люди сидят все же где-то в середине. Ну не сидят они за первой партой у окна, в непосредственной близости от учителя. Я хочу додумать эту мысль, но от окна уже поднимается рука: можно?
«Конечно, мальчик, можно!» - восклицает Юлька.
Ой…
Мальчик, похожий на самого круглого отличника на свете, встаёт, горестно вздыхает, расплывается в искренней улыбке и орёт, как на параде:
«ПЕРВОЕ МАЯ!
КОШКА БОЛЬНАЯ!
ЗДРАВСТУЙ, КОРОВА!
ВСЁ!»
Мальчик садится.
Нам бы впору упасть.
Юлька молчит.
Задние парты молчат сурово и мощно, аки Брянский лес перед бурей.
Я собираюсь с духом и как поэт поэта настойчиво, но ласково спрашиваю: «Скажи, пожалуйста, это ты сам сочинил?»
«Сам», - отвечает дарование.
«Сам, сам», - восхищённо и всезнающе выдыхают первые, вторые и третьи парты.
К Юльке возвращаются природные педагогические способности: «Но почему же Первомай – и здравствуй, корова?»
Мальчик снова встаёт.
Это потому, - говорит он, что мы в тот год на эти праздники поехали в деревню. И там я в первый раз увидел корову. И сказал ей: «Здравствуй, корова!» - назидательно говорит он пышнотелой фигуристой Юльке, - и ещё там заболела кошка. Поэтому я написал: «Кошка больная». Вот.
«Каков?!» - читаем мы в глазах первых, вторых и третьих парт. Дальше глянуть боимся.
«Молодец», - растерянно произносит Юлька, но полемика прекращается.
«Юлия! Александровна!!! Наталья!! Евгеньевна!!!! САДИТЕСЬ!» - станопрокатным тоном произносит директриса.
Мы садимся за последнюю парту.
Звенит звонок.
Кнопка, от горшка два вершка, оборачивается к Юльке и торжественно возглашает, глядя ей в глаза: «А Моя Мама Говорит Что Краситься Нехорошо!»
«Правильно говорит твоя мама», - шипит Юлька. Ответить иначе нет ни сил, ни возможности.
Это дитё весь урок о стрелках думало, звонка дождалось еле-еле!
Полный провал.
Первоклашки в восторге. Девчонки окружили нас – глядят на маникюр и стрелки.
На студентах-медиках отыграемся?
Полтора часа – разбор полётов.
Мы узнаём - нет, не то, что бы как мы плохи, никчёмны и необразованны, а скорее то, что в Тверском университете учат уже не так, не тех и не тому, что требования скатились ниже некуда, что и так далее и тому подобное, а можно ли посмотреть ваши дневники педпрактики, а поурочное планирование - не делали? По какой причине? Вас не учили? Учили? Так не умеете? Кто сказал – вам это не надо? Не делали – так сделайте, вам это надо, как никому другому: план мероприятия сыр, отсюда и результат. И как мы посмели заслушивать этого придурка, этого стихоплёта, когда речь шла о Первомае и рядом были старшие товарищи? Адресовались бы к классной. Она была рядом, чтобы помочь. Для чего педагоги школы были рядом? Для того. Чтобы помочь. Таким никчемным, неумёхам, неавторитетным, самих себя не уважающим…
«Вам же на головы сядут. И ножки свесят. Вы никогда не станете педагогами. Вам что, это не нужно?»
«Ну-у-жно…» - плачемся мы с Юлькой.
Но в общем и целом компромата на нас нет, кроме Юлькиных стрелок, уже размазанных, никаких уже стрелок; кроме Первомая, первоклассного поэта и его больной кошки, которую всё-таки жалко…
Старшие товарищи тоже в конце концов нас жалеют: «Глупая стала молодёжь в Тверском университете! На таких сильных кафедрах – такая глупая молодёжь!»
И мы всё же уходим с «пятёрками» в зачётках.
Мы чувствуем себя педагогами.
В ритме лёгкого вешнего ветра мы гордо идём по вечерней набережной…
Студенты Меда, Политеха, а также курсанты Военной академии шарахаются от нас…
Первое мая!