Она расхаживает в его майке,
(И майка, конечно же, пахнет как он).
Он говорит ей по утрам:
- Милая, перестань так топать…
А она:
- Я твой персональный слон.
Чистит зубы
И вымазывает его пастой,
пока он спит.
Потом убегает из дома,
Как бы за мороженым,
А он пускай там бубнит:
Про бардак в ее сумочке,
Про вечное забирание одеяла,
Про шальные манеры,
И стихи в полдевятого.
Он грозит ей, как маленькой
Пальчиком,
Мол, нельзя так,
Рыжая проказница,
А она продолжает дурачиться,
И показывать дерзко язык.
- На, догони! -
Она сдается на полпути,
Прямо в его объятья,
И тут бубни не бубни,
А она уже рядом смеется,
И что ему остается
Кроме как топать ногой:
- Нука, пошли домой!
А она:
- Чёрт с тобой,
сегодня у меня выходной.
Он тогда обхватывает ее рукой,
Закидывает через плечо,
И тащит злобно домой,
Она же кричит, брыкается,
В конце концов, успокаиваться,
И посапывает на его плече.
Потом с капризами
Укладывается.
И то и сё ей не нравится,
И свет мешает,
И дует слегка из окна…
Замолкает,
И тянется ручонками к его щекам.
- Я ведь люблю тебя, -
Шепчет она.
А потом опять стихи в полдевятого,
Сладкий чай с мятой,
И ее голос:
- Давай просыпайся!
Тебе на работу пора!
Он хватает ее за голые ноги,
Оп, под одеяло,
К себе в берлогу,
Заставляя наконец-то молчать.
- Я ведь люблю тебя, -
Бормочет всё также она.