В то время я жила в Белоруссии, в славном городе Новогрудке. Маленький компактный городок, в округе превосходные мест , как озера Свитязь, Литовка; прекрасные рощи, до которых рукой подать, а главное , к любому удивительному уголку знаменитой земли можно было доехать на городском автобусе.
Был прохладный последний июльский день. Тучи неслись по небу стремительно, то закрывая, то на миг, открывая доступ лучам солнца к земле, и тогда радовалось всё живое и ликовало. Солнце, казалось, особенно приветливым потому, что лето выдалось дождливым, солнечные дни не баловали, чаще шли обильные дожди.
Учитывая, что утром бюро прогнозов обещало погоду без осадков, я решила съездить в лес за грибами. Правда, несмотря на частые дожди, грибов в лесах было маловато. Видно не грибные дожди проходили! Появились где-нигде боровики, а в основном встречались лисички и сыроежки.
Лес встретил меня ароматом трав и цветов и весёлым шумом деревьев.
Но, как это случается обычно, внимание моё сосредоточилось на поиске грибов и сыроежка за сыроежкой, лисичка за лисичкой наполняли мою корзину, а многоголосая симфония леса отступила на второй план. Я не замечала прелестных, островерхих елей, развесистых дубов, которые в изобилии растут на Новогрудчане, кудрявых сосёнок, нежных берёз , трепещущих осинок и кустарников, которые прятали от моего взора бежавшие облака и укрывали меня от ветра.
Но вот бодрость сменилась усталостью, захотелось присесть, отдохнуть и сразу симфония леса донеслась до моего слуха, оглушила меня: бесконечно шептались листочки осины, а под напором ветра она вся наклонялась , гудела и шелестела или нежно трепетали круглые листочки, когда ветер утихал..
Дуб завывал, стонал, как будто нехотя позволял играть резной листве и веткам, ласкающим могучий ствол.
Берёзки то гнулись до земли, то выпрямлялись снова, словно занимались своеобразной гимнастикой, укрепляющей ствол и ветки .Только поодаль стоящая ель , казалось , не участвует в буйстве леса. Её вершина еле-еле наклонялась и беззвучно качались лапки-ветки, словно одинокая, привыкшая ко всяким ветрам и бурям не хотела покориться властной руке ветра , заставляющего всех и вся склониться и сопротивляться.
В завывании, в нежном трепете и шелесте листвы и качании вершин слышалась особая прелесть. Звучала музыка Чурлёниса. И вся музыкальная симфония, приводимая в движение чутким смычком ветра, казалась чарующей, захватывающей, особой. Чувства восхищения захватило и унесло далеко-далеко, такая дивная звучала мелодия.
Тучи тем временем сгущались, стало темно, раздались глухо удары грома вдалеке, потом гром громыхал всё ближе и ближе. Приближалась черная тучка, Гроза бушевала рядом. Сверкала молния. Ветер свирепствовал, деревья то уныло, то сердито , то жутко пели и это слилось в один сплошной стон.
Блеснула ослепительная молния, ухнуло совсем неожиданно роща, и пошёл проливной дождь, внося свою лепту в лесные звуки симфонии. Дождь продолжался недолго, минут пять. Потом слышалась только капель, дождинки скатывались, нежно журча и, наконец, наступила тишина, пискнула где-то рядом птичка. После чего быстро выглянуло солнце.
Но симфония леса, слышимая в 1973 году, до сих пор звучит во мне, напоминая безмятежные, счастливые времена юных дней.