Когда нас в гости друг зовет
На родину, что по соседству,
Передо мною предстает
Картинка горькая из детства.
Наш старый дом уже чужой,
И с болью прохожу я мимо,
Не видно тропочки крутой,
Забыта, заросла крапивой.
По ней с горы и снова в гору
Я все изгибы изучила:
В войну, утрами, мама в школу
Меня ребенком волочила.
Собрав к занятьям в груду книжки,
Схватив за тонкую ручонку,
Тащила. – Там ждут ребятишки,
А она возится с ребенком!
Поплакав, вся в слезах, за шторкой,
Уроки слушая, играла,
А то с техничкою в каморке
И с кошкой время коротала.
Хоть что-то б съесть, и вместе с кошкой
Мы шарили по всем углам.
Бывало, находили крошки,
Позеленелые, как хлам.
О голод! Плесень крох овсяных
За радость было проглотить!
Вздыхая, тетя Маремьяна
Пыталась чем-то накормить.
Похлебку мутную варила
С гнилой мороженой картошкой.
На нас делила понемножку,
Плеснув и в черепеньку кошке.
Свое я мигом выпивала,
Тайком, пока искали ложки,
Момент удобный выбирала,
Чтоб слезть под стол и съесть у кошки.
А та, мяуча, есть просила,
Когтями скатерть теребя.
Глазищи желтые косила,
Со злобой глядя на меня.
Ругая кошку: «Вишь сколь рьяна,
Уж съела!» - пнув ее ногой,
Хлебала тетя Маремьяна
С бегущей по щеке слезой.
А я, краснея, из-под рук
И, глядя в пол, ждала упрямо
С надеждой детскою: а вдруг
Еще нальет мне Маремьяна.
А дома чай с кристаллом-крошкой
(опасно-сладкий сахарин)
А к чаю - черные лепешки
Из горьких семечек мякин.
Да суп из кожи опаленной,
Овечьих шкур полчугуна,
Рассолом горьким посоленный,
Съедали весь, скребя до дна.
Но все равно не наедались,
Хоть животы были полны.
Жевали все, что попадалось,
Все время были голодны!
42-й! Голод повальный!
И нам, в тылу, всем доставалось.
Братишка умирал буквально:
Спал, а глаза не закрывались..
2008