Недавно в семейном архиве увидела маленькие пожелтевшие вырезки из газеты. На фотографии мужчина, жестикулируя, что-то рассказывает группе людей, а внизу подпись: «Инспектор пожарной охраны И.Актямов проводит обучение среди рабочих». Пригляделась. Да это же мой родной дед. И почему я раньше не видела эти вырезки?
А детская память яркими слайдами составляет для меня, взрослой, портрет знаменитого родственника. Всей семьёй мы приезжаем в бакинский аэропорт, где нам навстречу спешит подтянутый пожилой мужчина, в охапку прижимает всех нас к груди, советует не мешкаться, а иначе остынет обед, хватает чемоданы и бежит впереди всех. Мама кричит ему вслед: «Папа, тебе же тяжело!»
Когда я вспоминаю его, на языке вертится слово «горячий». Он терпеть не мог холодную еду, и все супы и вторые блюда ел, обжигая язык и нёбо. Ни свет ни заря он торопился в магазин, чтобы принести на завтрак только что приготовленный чурек – горячий-прегорячий.
Однажды в порыве какого детского восторга и гордости за своего дедушку, я неожиданно обняла его за шею, дед удивился, легонько отстранил меня от себя и улыбаясь произнес: «Какая-то чуднАя! Что с тобой?» Для меня, маленькой девчонки, это был как холодный душ. А потом спустя годы мама рассказывала, что наш дедушка терпеть не мог всякие телячьи нежности и чаще ругал, чем хвалил. Вот и моя бабушка, вечно обвиняемая им то в медлительности, то в недосоле супа, то ещё в чем-нибудь, только перед самой его смертью услышала признание в том, что всю жизнь была его любимой женой, замечательной матерью его детей. Она так и не смогла раскрыть противоречивость его сложной натуры.
Много-много лет назад высокий стройный младший лейтенант с голубыми глазами и чёрной шевелюрой встретил на танцах красивую улыбчивую девушку, пригласил на вальс и влюбился раз и навсегда. Спустя пару месяцев после знакомства он сделал ей предложение, девушка замешкалась: «Мы так мало знаем друг друга», на что парень ответил гениальную и мою любимую фразу: «Мы можем всю жизнь прожить вместе, но так и не узнать друг друга!».
Он для всех оставался загадкой. К мальчику тянулись профессорские дети, родители которых благосклонно относились к «крестьянскому сыну». Среди его друзей были русские, татары, армяне, евреи. Особую любовь мой дед питал к евреям. Поражает тот факт, что он не побоялся во время войны сменить своё татарское имя Исхак на Израил. Почему он принял такое решение? Ради кого или ради чего?
На войне двадцатилетний мальчишка был командиром танкового взвода в составе первого Украинского фронта, дошёл до Берлина, получил Орден Великой Отечественной войны второй степени. А я помню медали на старом комоде, пачку чёрно-белых фронтовых фотографий, шрам от пули на его загорелой спине и какой-то долгий задумчивый взгляд.
Недавно мама рассказала мечту всей его жизни. Дед надеялся, что когда-нибудь в дверь постучит журналист ли, писатель и спросит о его войне, а потом напишет об этом в какой-нибудь местной газете, журнале, книге Памяти. Но никто так и не пришёл. Да разве можно кого-то винить? Ведь в то время были живы генералы, герои. Мало кого волновала история обыкновенного младшего лейтенанта.
Конечно, мой дед и понятия не имел, что спустя несколько лет после его смерти появится журналист, который будет бежать на интервью к участникам Великой Отечественной войны, к воинам, побывавшим в Афганистане, Чечне, различных миротворческих операциях, который в ответ на все свои вопросы услышит встречный: «А почему Вас так интересует тема войны?» Но как им всем объяснить, что этот журналист опоздал на несколько лет на своё главное интервью к человеку, у которого такие же непокорные кудри, как у неё, такая же любовь к псевдонимам и публичности, такой же резкий характер и неумение выражать свою любовь близким, такое же болезненное восприятие войны?
…Она пишет ему письма, рвёт, сжигает и снова пишет в надежде, что однажды он их прочитает.
Письмо деду
Ну здравствуй! Понимаю, это странно
Писать тебе спустя так много лет,
Электронкой, эсэмэской, телеграммой
Отправлять, не получая твой ответ,
Долго-долго вновь разглядывать портрет.
Мой родной, представляешь, с каждым годом
Всё острее и болезненней вина
Пред тобою за кого-то, за кого-то,
Кто стирает факты, судьбы, имена.
И твоя – это моя уже война.
Ну откуда на земле опять фашисты?
Ведь казалось, уцелеть никто не мог.
И ваш Подвиг сохранить священным, чистым -
Это наш, ваших потомков, вечный долг.
Победим мы снова. Да поможет Бог!
Эх, когда же, дед, закончатся все войны
Для живых и мёртвых, и наступит мир?
И Земля будет по-новому рождённой,
А не этою, изношенной до дыр?
Но ответа не даёт мне командир.
Ну здравствуй. Понимаю, это странно
Писать тебе спустя так много лет,
Но у внуков от войны на сердце рана
И лекарств от этого, похоже, нет…
И письмо нельзя отправить на тот свет.
Фото из семейного архива: младший лейтенант И. Актямов. 1947 год