Белеет парус одинокий
В тумане моря голубом
М. Лермонтов
Раздвинув взглядом дольние просторы
я вышел за родительский порог.
Текла река. Вдали виднелись горы.
Казалось мне: я все на свете мог!
Я налегке отправился в дорогу,
в ту сторону, где есть за далью даль.
И жизнь мне открывалась понемногу –
сухая и холодная как сталь.
Простая, безыскусная снаружи.
Ее нельзя придумать, изобресть.
Других не лучше жизней и не хуже:
она была такой, какая есть.
За далью даль судьба неутомимо
давала мне ученье в срок и впрок.
Иной раз ласково, а то и грубо, зримо,
и против шерсти был ее урок.
Судьба назначила дороги
в горно-таежное пространство бытия.
В глухих местах носили меня ноги,
в палатках нежилась душа моя.
Жить торопя, вставало солнце рано.
Лили дожди, ликуя и трубя.
Что я искал на том пути упрямом:
мечту? призвание? себя?
Мне повезло с моей эпохой.
Везло и на друзей, и на людей.
Не удержаться мне от горестного вздоха,
Что нет ни тех героев, ни идей.
Ужель не будет синих далей,
Куда стремится вольный дух?
И зов тайги и гор едва ли
уловит мой осевший слух?
Меня не спрашивая даль идет навстречу
В угодный ей какой-то день и час.
Каким ее призывам я отвечу,
Куда направлю одинокий глас?
Я вышел к морю. Млел погожий вечер.
Волна вела неторопливый бег.
Столетье новое клубилось мне навстречу
Куда-то уходил двадцатый век.
Сижу на берегу задумчивый и трезвый,
не алчущий торжеств и пития.
Малыш какой-то исполняет бесполезный
проект переустройства бытия:
Волну ребенок черпает ладошкой
и в ямку на песке её несет.
Святая простота! Всерьез, не понарошку
он думает, что море перельет!
Что ж, мальчику тому подобно,
я море жизни вычерпать мечтал.
Не убыло оно, не стало мелководным.
Чем больше черпал я, тем больше утопал.
Я не ропщу, пусть властвует стихия,
отважная и вольная в правах!
И все ж зачем-то данные стихи я
пишу на берегу, не впопыхах?
Я жду: на траверзе далеком,
ветрилом раноутренним гоним,
откроется мне парус одинокий…
Это за мной! Иду под ним!
Попутный ветер. Курс намечен.
В стихиях путь- да будет вечен!