До сих пор царапает сердце,
с каждым годом – сильней стократ.
…Он погиб у деревни Беседки –
дядя Ваня, отцовский брат.
Пара комнаток – вся хатенка,
что срубил хозяин-отец,
там, где место есть для теленка
и четверки малых детей.
На стене – фотографии в рамках
по тогдашней моде села,
и сидят ребятня-подранки
без кормильца вокруг стола.
На коне – это вам не в танке,
просто – винтик в масштабах страны,
он, упав на зубце атаки,
повредил механизм войны.
На чужбине, где речка Припять,
в медсанбате, с букетом ран,
умирал, заходясь от крика
дядя Ваня, отцовский брат
Перед тем, как навек умолкнуть,
как жену он и дочку звал!
И в Сибири стучалось в окна,
и холодный шумел самовар.
Ожидая весточки с фронта,
как она сменилась с лица,
получив в январе похоронку,
тетя Валя, сноха отца.
Кто сумеет и кто опишет,
как война в лихолетный год
статус жен и просто детишек
заменяет на вдов и сирот?
И дождались мужей соседки,
лишь Иван домой не ходок,
задержался в деревне Беседки
до конца отдавши свой долг.
И остались в памятной книжке –
тройка строк – из десятков томов:
дядя Ваня, отца братишка
не вернулся с фронта домой.