Разгром. Просчет Генштаба обернулся пораженьем.
...обида в горле...слезы на глазах...
Три наши армии попали в окруженье,
Рассеявшись в осенних Вяземских лесах.
Затихла кононада. Смолкли пушки.
Постреливают редко там и тут.
А вдоль лесной октябрьской опушки
Две тени исхудавшие бредут.
Одна из них седой высокий командир.
На раненую ногу припадает, дышит тяжко.
Он генеральский где-то потерял мундир
И на плечах нательная рубашка.
Его попутчик, ну совсем ещё юнец
За командиром вслед легко шагает,
Насвистывая "Марш славянки". Сорванец
Лишь вещмешок свой то и дело поправляет.
Над головами лапы сосен закрывают небо,
Кровавый след теряется в сырой траве.
И на двоих наган с одним патроном, ломоть хлеба,
Да гимнастерка со звездой на рукаве.
-Товарищ генерал, я верю, мы дойдем.
С надеждой шепчет младший политрук.
-И знамя корпуса до наших донесем,
Я ни за что его не выпущу из рук.
Дрожит комкор. От пота лоб его намок:
-Какое знамя!?...ведь кругом одни враги...
Нам жизнь свою надо спасать, щенок!!!
...и об ином ты даже думать не моги.
-Но Вы же нас не этому учили!?
От изумленья парень губы прикусил.
Окаменел, зажав в кулак последние все силы
И в труса свой патрон последний разрядил.
...немного постоял, снял гимнастерку,
Чтоб алый стяг вокруг худого тела обернуть,
Оделся, затянув ремень потуже, и к востоку
С пустым наганом тронулся в нелегкий путь.
* * * * *
И я уверен, что мальчишка тот дойдет
Преодолеет все, что кажется неодолимым
И до Победы нашей доживет,
Чтоб на поверженном Рейхстаге нам своё оставить имя.