В 1963 году мы с отцом поехали к нему на родину, в Волгоград, который он упорно называл Сталинградом, ибо там прошло его детство, там закончилась его юность, там он был призван летом 1942-го, там был ранен и контужен, там легла костьми его мать, там была похоронена радость и там родилась боль, которая всю жизнь терзала его, не оставляя, наверное, ни на минуту, ибо каждую ночь он воевал, шёл в атаку, выкрикивая невразумительные фразы, а, проснувшись, озирался диким взглядом. И умереть хотел там. И, слушая Людмилу Зыкину, которая проникновенно пела про Волгу, которая течёт «издалека, долго», и про то, что «…когда устанешь ты в конце пути, свои ладони в Волгу опусти…», горько сожалел, что он не сможет, даже и очень захотев, опустить ладони в Волгу, ибо был неподвижен в позвоночнике в результате болезни Бехтерева.
Это был его второй после войны приезд в город своей юности. Первый – в 1953 г., когда город ещё только начинал отстраиваться. Здесь он брал справки о своей работе – они нужны были для установления пенсии по инвалидности. Предлагали остаться, обещали квартиру. Но корни были пущены в Украине, где уже был дом, жена, сын.
Итак, год 1963. Я с отцом на его родине гостим у многочисленной родни. Муж его тётки имел на то время невиданную роскошь – «Запорожец», «горбатый», как мы его теперь называем. Не знаю, как отец влезал в него, будучи при росте 184 см неподвижным и ровным, как штык, но влезал. Ездили мы на Мамаев Курган, где ещё не было знаменитого комплекса, а было всего 4 братских могилы, в которых должны быть похороненными и кости моей бабушки Марии, убитой снайпером 17 сентября 1942 года. Она, когда её семья изнемогала от жажды, сидя в подвале, с белым платком вышла, чтобы раздобыть воды. ("Отцы" города не удосужились эвакуировать население за Волгу! Это сделали немцы, выгнав их в сторону донских степей – тех, кто оказался в зоне их оккупации. Почти все, кто был в зоне наших войск, погибли – в живых осталось порядка 2 тыс.).
До сих пор перед моими глазах стоит картина, много раз виденная на фото, в кино, во многом домысленная: полностью разрушенный город, страшная жара, невыносимый смрад разлагающийся человечьей плоти. Огонь, что головы не поднять. И женщина 44 лет, высокая, статная, с белым платком в руке, вылезшая из подвала. На что она надеялась? На милосердие?..
И немецкий снайпер, оттачивающий мастерство в кровавом своём ремесле… Не промахнулся – попал в сердце… Благо, смерть была мгновенной.
В 80-е годы Озеров снял фильм о Сталинграде, где показана «работа» снайперов.
Итак, уже мной всё было увидено – Площадь павших борцов, набережная, остов мельницы, которую так и на восстановили, универмаг, в подвале которого был пленён Паулюс, молодой город энергетиков Волжский, плотина. Состоялось застолье в присутствии всех родственников. И далее была поездка на дачу, на Волго-Донский канал. Был сентябрь, пасмурный день, пустынное место, причал, лодка. И малокалиберка «Маузер» (сейчас бы сказал – винтовка системы «Маузер» под заряд LR.22). И мой первый опыт обращения с оружием. Винтовка принадлежала дядьке, милицейскому «оперу», который совершенно легко разрешил мне из неё стрелять.
Отец разъяснил простые правила обращения с оружием, фактически проведя со мной «курс молодого бойца», который сам он проходил до войны в пионерских лагерях, ибо никто позже его ничему не учил – «науку побеждать» осваивал самостоятельно.
Патронов было вдосталь. Кусок доски устанавливался на нос лодки. И то и дело падал, сражённый моими выстрелами. Может, в генах заложена была природная меткость? Не знаю. Потом, во времена увлечения стрельбой в тире, соревновались, кто точнее попадёт в пятак – в центр его. Я в числе проигрывавших не был.
Уже в «наше время», обучая внуков азам стрельбы, учил уравновешивать винтовку, слушать сердце, держать ровной мушку, не «заваливать» оружие, плавно нажимать на спуск на выдохе, стараясь попасть между ударами сердца. Мой младший внук, очутившись в тире, выбил всё, что было можно. Когда его спросили, кто научил, ответил – дед. И рассказал всю «премудрость». Ему в ответ: готовый снайпер!
Хорошо, что мне, в отличие от отца, не довелось применять стрелковые навыки.
И только гораздо позже я узнал, что немецкие винтовки, в том числе и снайперские, были системы «Маузер». Очень хорошей системы, если это слово применительно к оружию.
P. S. В 2005 году перед Майскими праздниками я написал стихотворение, посвящённое бабушке Марии. Длинное, не свойственное мне. Написал всего за 15 минут. Правда, затем в течение нескольких лет переделывал его. Но в последнее время оставил в покое: пусть будет, каким есть. Как память – незыблемая, неуничтожимая.
Вот оно:
Памяти бабушки Марии*
Волчицу убивать нельзя при волке.
А при детёныше подавно. Но была
убита Мать без смысла... С пеньем тонким
впилась ей в грудь горячая пчела.
Мишенью выбрал фриц её напрасно:
убить Марию – тяжкий, тяжкий грех!
На варварстве запрет лежит негласный.
Ужель такое может человек?..
Не стон, а рык звериный лился с горла.
Перерождён волчонок в волка вмиг.
Дыхание от ненависти спёрло –
в оскале волчьем обнажился клык.
Нет, не понять фашисту-супостату:
святая Русь для нас - родная Мать!
А коль не хватит слов, не хватит мата –
мы им зубами горло будем рвать!
Ошибся враг, как и Батый, когда-то:
кто ниже колеса – пускай живёт!
Сын на глазах подрос и стал солдатом.
Стучит не пепел в грудь, а пулемёт.
Глаз в целике. С любовью сын безусый
жмёт на гашетку так, что в гильзах - звон.
Бой – панорама, как в киноискусстве.
Фигурки в сером – сущий полигон.
А ненависть оставлена за кадром.
Война - лишь труд тяжёлый для мужчин.
И в рукопашной лучшего не надо:
запасный ствол – лекарство от морщин.
Свершилась месть по древним предсказаньям:
с мечом кто шёл – убитый был мечом.
Мария расплатилась, в назиданье
взметнувшись над Рейхстагом кумачом.
...В оркестре вместо труб запели скрипки:
Любовь в волшебной музыке. Господь
свою исправил вечную ошибку,
в живых оставив Сына – кровь и плоть.
* В основу положены реальные факты. Моя бабушка, Мария Васильевна Архангельская, в возрасте 44 лет была убита снайпером в Сталинграде 17 сентября 1942 года. Она вышла из подвала с белым платком - добыть воды родственникам. Была прихоронена в воронке. Позже её прах вместе со всеми был перенесён на Мамаев Курган. Свидетелем убийства в том числе был 16-летний сын. Позже он стал командиром пулемётного расчёта, представлялся к званию Героя.
Архангельский Вячеслав Емельянович был кадровым офицером. Жил в Москве. Получил философское образование, до конца дней преподавал в Землеустроительном. О войне вспоминал неохотно. На вопрос, мстил ли? - отвечал "нет". Делал своё дело. Скольких положил? - наверное, не считал. Зная его ум, смекалку, упорство, расчётливость, можно только строить догадки.
Терминология по-возможности сохранена. Источник - беседы с дядей. Образ "запасного ствола" не надуман - по его словам, это отличное оружие в рукопашной. Запасный ствол придавался к пулемёту Горюнова. Панорама, фигурки в сером - всё его. Остальное - фантазия автора.
P. S. Мою старшую внучку в честь прапрабабушки назвали Марией.