Моя мать была женщиной, удивительной во всех отношениях. По прошествии лет после её кончины, когда немного спала боль, я могу действительно так утверждать.
Представляю её молодой, как эдакую «богиню скифской степи»: крепко сложённая, невысокого роста, стройная чернавка с карими глазами, с фигурой, напоминающей античную вазу – в широкие бёдра вколочен узкий стан с прекрасной грудью. Гордо посаженная голова, ясный взгляд, чистый лик, не изуродованный игрой страстей, скуластое лицо, обрамлённое чёрными вразлёт бровями, которого за всю жизнь не коснулась косметика.
Добавьте к этому облику твёрдый характер бойца, не дрогнувшему ни перед чем, отзывчивую натуру, готовую к самопожертвованию. Плюс недюжинный ум, организованность и организаторские качества, плюс весёлая, никогда не унывающая натура. И умение подавить в себе инстинкты, совестливость, граничащая с аскетизмом. И патриотизм – не на словах, а на деле, готовность отдать жизнь за Родину, что она и доказала, когда «загремело». А то, что ей суждено было выжить, случайность.
Кто-то скажет: такого не бывает. Оказывается, бывает. И это характерно для украинок, выходцев из деревни, взращённых на всём природном, естественном, далёком от лжи и фальши современного городского уклада.
Читатель спросит, а причём тут Ольга Чехова?
Вот как раз об этом и пойдёт речь.
Родилась мать в многодетной крестьянской семье, правда, не совсем типичной.
Её мать была строгой, сметливой и крайне жизнеспособной женщиной, не обученной грамоте, но умеющей вести хозяйство и дать толк дому и детям. Да так, что даже в «голод» 33-го все выжили.
Отец был из породы немногословных, мудрых, который по-крестьянски умел всё, имел инструмент, а в первую очередь, голову на плечах, что позволило ему, получившему лишь самое начальное образование, отравленному газами фельдфебелю первой мировой, стать командиром батальона в феврале 1917 года, позднее быть землемером, и бессменным бухгалтером колхоза, а в оккупацию – подпольщиком.
В 30-е годы мать, сумевшая за пять лет одолеть семилетку, окунулась в вихрь самостоятельной жизни, что привело её в областной центр на крупный завод, где она «токарила» в спеццехе, участвовала в общественной жизни, училась заочно.
Но пришла война, и уже в августе 1941 в этой местности были немцы. Корни в городе она не пустила и потому ушла в село, к родным, как делали многие, кому было куда уйти.
Спустя какое-то время в село приехала «новая власть» в сопровождении представителей полевых частей, жандармерии и холуёв-полицаев. Жителей согнали на майдан. И тут стало происходить нечто неимоверное: офицеры и солдаты вермахта подходили к матери, выглядевшей явно не по-крестьянски. Они что-то лопотали, удивлялись, что великая актриса здесь, дарили шоколад, а кто-то – кольцо, сняв с пальца. О чём они говорили, мать плохо разбирала, но то, что её принимали за кого-то, кого знали немцы и почитали, было очевидным. Потом, поняв, что ошиблись, кивали головами, удивляясь сходству.
(После восторга немцев «свои» полицаи чуть с пальцем кольцо не оторвали – им не до восторгов было).
Мать часто вспоминала этот эпизод и всё расспрашивала меня, что это могла быть за актриса, так похожая на неё?
Уже когда матери не стало, я смотрел по телевизору передачу про женщин-шпионок. И когда показали актрису Ольгу Чехову, легендарную личность, фаворитку Гитлера, которая была популярнее Марики Рёкк, и вместе с тем, являлась агентом советской разведки, я был оглушён и ошеломлён: это была моя мать, во всяком случае, необычайно похожая на неё женщина!
Когда появился Интеренет, мной были просмотрены видеоматериалы об Ольге Чеховой. Да, это был двойник матери – то же лицо, та же улыбка, тот же взгляд той матери, которую я знал по немногочисленным довоенным фотографиям, а в жизни знать не мог по известным обстоятельствам, ибо меня тогда ещё не было на свете.
P. S. Позволю себе привести стихотворение, посвящённое матери:
Мечта
Памяти мамы
Портфель, часы «кирпичик»
и платьице «в сосёнку».
Глаза – не надо спичек –
сияют у девчонки!
…Из довоенной жизни,
огнём души согрета,
как лучик света, брызни,
мечта!.. О, где ты, где ты?..