Легенда о Шха-Гуаше

               
Там, где тропы петляют оленьи,
Где встречаются солнце и ночь,
Жили в горном черкесском селеньи
Старый князь и красавица дочь.

Жили в том же ауле два брата –
Фишт с Оштеном – сильны и юны.
Были оба они не женаты,
Были оба в княжну влюблены.

Всех джигитов в округе горянка
Покоряла своей красотой,
Но вот нрав молодая смуглянка
Очень скверный имела, крутой.

Когда начали свататься парни,
Заявила седому отцу:
«Кто проявит себя в испытаньи,
С тем, отец, и пойду я к венцу».

На скаку нужно саблею длинной
Сбросить яблоко с Пао* княжны.
А задевшие волос единый,
Будут тут же при всех казнены.

Рассвело. Собрались на поляне
Женихи на лихих скакунах.
Но лишь князь объявил состязанье,
Сильный ветер поднялся в горах.

Разметались у девушки косы,
Женихи отступили к толпе.
Но княжны презирая угрозы,
Вышел Фишт, покоряясь судьбе.

Бег коня, взмах руки... Половинки,
Брызнув яблочным соком вокруг,
Покатились. И вдруг волосинки
Полетели, как срезанный пух.

И с горы, без вины  виноватый,
Сброшен был человек молодой,
Приняв смерть от невесты богатой,
Под людские стенанья и вой.

Улеглось эхо криков гортанных.
Став бледнее побеленных стен,
Из числа женихов самозванных,
Брат погибшего вышел – Оштен.

Красотою её полонённый,
С её именем жил на устах,
Гибкий стан обнимая точеный
И целуя её лишь в мечтах.

Затревожился конь под Оштеном,
А рука уже саблю несёт…
Ах, зачем на земле неизменно,
Где любовь, там коварство живёт.

Рубежом стала в светлое царство
И к горянке, и к брату любовь.
Не простил он любимой коварства
И безвинно пролитую кровь.

Взор девицы напрасно сверкает,
Губы негой и страстью полны.
Вместо яблока он отсекает
Саблей голову юной княжны.

Догорают вершины закатом.
За убийство горянки младой
И Оштена бросают за братом
Со скалы в лоно бездны глухой.

На том месте, где братья упали,
Две горы поднялись из земли.
Их Оштеном и Фиштом назвали,
В честь погибших парней нарекли.

Голова девы, падая в росы,
Обернулась рекой и с тех пор
Бирюзовою лентою косы
Всё струятся в ущелье меж гор.

Её нрав не умерили годы,
Шха-Гуаше, как прежде, вольна.
То бушуют и пенятся воды,
То искрится истомой волна.


(*Пао – женский головной убор)