Моему дорогому другу - поэту, прозаику и философу - Александру Кобринскому - посвящаю.
Он был не бра, не лампой, не торшером,
ни формой, ни ценой и не размером,
ни светом не пришёлся ко двору.
Поэтому не в центре, а в углу
фонарь, ни за понюшку табаку,
подвешен был небрежно к потолку.
Оттуда, незамеченный и грустный,
он наблюдал за стопудовой люстрой,
сияющей баварским хрусталём,
и свет, стекающий с неё ручьём
лобзал дубовый стол, на гроб похожий,
и листьев силиконовых ладоши,
расставив пальцы, хлопали. И вдруг,
в потёмки погрузилось всё вокруг,
и капельками слёз во тьме казались
гранёные подвески, и блуждали
на стенах привидения теней,
и кресло, словно сгорбленный Кощей
следило напряжённо за движеньем
испуганного воздуха. Мгновенье -
и будто вспыхнула в углу зарница,
свеча зажглась в светильника глазнице.
Согреет свет и защитит.
Свеча горит. Свеча горит.