Тонкий лёд прогибается с треском,
сполох молний под тяжестью шага:
по-над водами с верою детской,
по-над страхом – с недетской отвагой.
Как припомню морозное чудо,
улыбаюсь я – на небо глядя,
даже, если целую иуду,
что жуёт втихомолку проклятья.
Верой греюсь, дышу и – шагаю.
Век страстной прогибается с треском.
Не умею втихую по краю:
по-над бездною – с силою крестной.
По гранитам родимого дома,
что мне кровью отцовой завещан
и, что рвёт на куски по живому
набегающей гибельной трещиной.
В осмолённой немыслимой выси
словно дратвы сквозные прошивы –
это жилы терпения живы
в лживом свете мерцания истин.