Мать панически боялась всяких медицинских комиссий и наказывала мне беречь здоровье, чтобы не зависеть от воли врачей.
Получив инвалидность во время участия в подпольно–диверсионном движении, дважды теряла группу инвалидности: один раз во времена всевластия Берия, когда изымались дела подпольщиков и партизан, другой раз из-за пропавшей медицинской карточки, то ли похищенной из зависти, то ли потерянной из разгильдяйства медиков. Спустя годы справедливость восстанавливалась, но на это уходила душевная энергия, запас которой был небезграничен…
С годами у матери развился синдром, выражающийся в форме безудержного расстройства при любой стрессовой ситуации. К тому времени я кое-что вычитал в специальной психиатрической литературе, которой весьма интересовался, и знал, что такое «истерия», чем отличается истерический припадок от эпилептического.
Жизнь бесконечно ставила мать в стрессовые ситуации – она была активна, не могла безразлично реагировать на неурядицы. В очередной раз её «пронесло» и это продолжалось в течение нескольких дней. Ничего не помогало. Она изнемогла до предела. Я её отвёз в больницу к инфекционисту. Тот, посмотрев, тут же отправил в стационар. Она панически испугалась «инфекции». К тому же зав. отделения повёл себя крайне грубо, за что я чуть не «накостылял» ему. «Лечь», «повернуться», «молчать» – далеко не самые сильные его команды. Он безапелляционно спросил: «На фронте была? Ранения, контузии, травмы головы были?» Получив утвердительный ответ, отрезал: «Моего здесь нет – это «окопная», или «медвежья» болезнь».
Надо было видеть, как мать рвалась домой! Окончилось не только прекращением расстройства, а и многодневным запором.
Когда с матерью случалось подобное, я напоминал ей поход в «инфекцию». Чаще помогало, но не всегда.