ЛИКИ ОСЕНИ
Я в лес зашёл. Какая красота!
Все краски осени спешат ко мне навстречу.
Там жёлтый клён. Плюща там краснота.
Вот куст калины празднично расцвечен.
А вот могучий дуб. Он в зелени листов.
И чарам осени не хочет поддаваться.
Он честь свою отстаивать готов!
Ему, царю лесов, зазорно обнажаться.
Но в шёпоте листвы ловлю печальный тон:
«Наш великан недавно занедужил.
С кудрявой красотой, увы, простится он
И будет ёжиться от злой январской стужи».
Чернеет пятнами поблекшая трава.
В платочке синем кустик ежевики.
Исходит золотом опавшая листва…
Всё это осени чарующие лики.
Вон гриб вскочил повыше на пенёк,
Чтоб я его издалека заметил…
Как хорошо мне в солнечный денёк,
Бродя в лесу, смотреть картинки эти!
ТРАГЕДИЯ НА ВОДАХ
Плыл по реке теплоход.
Люди на нём веселились.
Дети играли… И вот
Чёрные силы явились.
Вдруг налетела гроза.
Судно воды зачерпнуло.
В ужасе стыли глаза;
Палуба в небо взметнула!
Вихрем секунды неслись,
Их оставалось так мало!
Вот уже донная слизь
Тот теплоход принимала.
Рыбы в каютах снуют,
Мёртвые плавают дети…
Там, где был звонкий уют;
Страшное место на свете!
Смерть. Немота. Тишина.
Мрак глубины седоватый…
Если здесь взрослых вина,
Дети-то в чём виноваты?
Им ещё жить бы да жить ;
Машенькам, Димам, Серёжам.
Верить, мечтать и любить!
Что ж им никто не поможет?
Где же вы, феи реки,
Добрые в сказках прекрасных?
Что ж не подали руки
Нашим детишкам несчастным?
Тот, кто по водам не раз
Словно по суху являлся,
Что же Он деток не спас?
Что же Он не заступался?
Ну, а пророки-то где?
Что, словно рыбы, молчали?
Что о грядущей беде
В голос во весь не кричали?!
Нет ни пророков, ни фей.
Нет и заступников Божьих.
Сколько ты слёз ни пролей;
Тщетно! Никто не поможет.
ПРОЗРЕНИЕ
Как льнутся к юности мужчины!
Как манит нежная краса!
Вдруг забывают про морщины
И жадно верят в чудеса.
Они готовы обольщаться.
Готовы верить и прощать.
Благоговеть и восхищаться.
И сберегать, и защищать.
А юной кукле всё неймётся.
Старик в трудах свалился с ног!
Она в глаза ему смеётся,
Опустошая кошелёк.
Он так влюблён! Он обожает!
Когда ж спадает кисея,
Он слишком поздно понимает
Закон суровый Бытия.
КУРЯЩИМ ДЕВОЧКАМ
Девочки, милые девочки!
Жаль мне вас, глупые. Жаль!
Глазки за дымом, как щелочки,
Смотрят в житейскую даль.
Всё-то, красавицы, курите?
Вам до сих пор невдомёк,
Как вы судьбу свою хмурите.
Будет вам горький урок!
Милые лица покроются
Сеткой из ранних морщин.
Зубы ничем не отмоются;
Выкрасит их никотин.
Пальцы у вас станут жёлтыми.
Лёгкие ждёт хрипота.
Девочки! Разве хотите вы
Запах дурной изо рта?
Разве хотите усталости
С юных прокуренных лет?
Курево – путь к ранней старости!
Курево – жизни во вред!
Разве хотите болезнями
Жизнь молодую губить?
Сделайте дело полезное:
Девочки, бросьте курить!
Грустными будете, лапочки.
Вот ведь какая беда!
Это сейчас вам – «до лампочки!»
Это сейчас – «ерунда!»
Только придёт покаяние
Хуже угрюмой тюрьмы.
Взвоете: «Ах, окаянные!
Что же наделали мы?»
Голос ваш хриплый, прокуренный
Мальчиков будет смешить.
Девочки! Победокурили?
Время сигарки тушить!
Бросьте мужское занятие;
Вечно коптиться в дыму.
Курево – это проклятие.
И не нужно никому!
РАЙСКИЙ АМИНЬ
Надоело всем душам за тысячи лет
Распевать всё псалмы да частушки.
И решили они: «Скуке – дружное нет!
Мы в раю заварганим пирушку».
Самогонки нагнали на всех втихаря.
Сорок бочек вина нацедили.
Души славно трудились совсем не зазря:
Они выпить ну очень любили!
Напоили Петра самодельным вином.
Да врата широко распахнули!
Пётр дрыхнул. И ангелы дрыхли при нём.
Они тоже из бочек глотнули!
Души в ангельский край напускали чертей,
Ведьм бедовых на круг приглашали.
И встречали их всех, как заморских гостей.
И ковши с питиём осушали.
Уж пошла тут потеха! Пошла тут игра!
Уж пошло тут веселье, как надо!
Души кисли от скуки в раю лишь вчера.
Рай сегодня – подобие ада!
Ведьмы голые скачут вовсю на лугу…
Души тоже недолго глядели!
И, срывая с себя всё бельё на бегу,
Как на крыльях, на луг полетели.
Чёрт на ангеле борзо помчался верхом.
Молит праведник ведьму отдаться.
Визги. Крики. Нагие тела кто на ком.
Да и некогда тут разбираться!
Тут такое безумье в раю началось;
Облажали святые от страха!
До запретного вдруг всё вокруг дорвалось;
Распахнулась душа, как рубаха!!!
Ангел в бочку залез. Чёрт в канаву упал.
Ведьма пьяная дико визжала.
Душу чистую тискал рогатый нахал,
И она от желанья дрожала…
Ангелочкам по пьянке отгрызли крыла.
Побрели они, как пилигримы.
Ведьма прямо в раю что могла отдала.
И валялись вокруг херувимы.
Серафимы-бедняги упились вином.
Отключились… Рыгали в корыто.
И, похоже, в раю начинался содом:
Черти к ним приставали открыто.
Вдруг раздался в Верхах оглушительный глас:
«Кто позволил?! Вертепа не надо!
Сгиньте, всех заклинаю! Аминь мой – на вас!!!»
И не стало ни рая, ни ада.
НЛО
Из мрачной бездны мирозданья,
Из тайных Космоса глубин,
Сквозь Времена и Расстоянья
Они летят к Мирам чужим.
Они таинственны и смелы –
Послы неведомых планет!
Для их «летающих тарелок»
Физических законов нет.
То в небе звёздами мелькают,
То вылетают из воды,
То вдруг на ниве оставляют
Заумно странные следы.
То Землю молнией покинут,
Уйдя в крутую высоту,
То яркой звёздочкой застынут
На сверхстремительном лету.
Они к контактам не стремятся:
Не признают Землян в упор!
Всё что-то ищут и таятся
Среди лесов, морей и гор.
Они природы порожденье?
Они Фантастике сродни?
Быть может, Бесов наважденье?
О, если знать бы, кто они!
Живая память
Пела женщина. Голос нежный…
В нём жила чистота души.
Пела женщина так прилежно!
Были песни все хороши.
Пела женщина так печально,
Словно выстрадала сполна!
Словно в путь неизвестный, дальний
Уходить собралась она.
Пела женщина… На кассете
Слушал запись я прошлых лет.
Мне сказали: «Её на свете,
К сожалению, больше нет.
Умерла она прошлым летом,
И никто не сумел спасти!
Эти песни – её приветы
Тем, кому суждено идти».
Пела женщина… Милый голос
Был до боли какой-то свой.
Слушал я. И мне так хотелось
Вновь увидеть её живой!
Моё кредо
Я презираю тех, кто курит.
Я ненавижу тех, кто пьёт.
Тех не люблю, кто балагурит,
Когда на сердце стынет лёд.
Отвратны алчные сутяги
И записные пошляки.
Противны жалкие бродяги
И человеки-слизняки.
Мне чуждо наглое бесстыдство.
Претит мне шёпот стукачей.
Ещё больное любопытство
И фальшь неискренних речей.
Всегда бегу от смертно грешных.
Святые – тоже не родня!
В моих пристрастиях поспешных
Простите, граждане, меня.
Памяти Пермской трагедии
Если б я был Христом, то есть Господом Богом,
Я бы плакал от горя, всё видя в оконце.
Ведь Вселенского Зла удивительно много
На прекрасной планете, летящей за Солнцем.
Я бы плакал от взрывов, от войн, от пожаров.
От людей бы я плакал, лихих и жестоких.
От смерчей, эпидемий, губительно ярых.
И от женских щемящих судеб одиноких…
Хорошо, что не Бог я. И плакать не надо!
Пусть далёк я душой до блаженного Рая,
Но когда меня давят картинками Ада,
Усмехаюсь я горько, ту ночь вспоминая.
Одинокой красавице
Красота – это блеск одиночества.
Одиночество – страж красоты.
Ведь красавице многого хочется,
Но сбываются редко мечты.
Часто снятся ей принцы с героями –
Красота лишь для них расцвела!
А проснётся – дела не устроены.
Да и молодость, в общем, прошла.
Мужики алкоголем измучены:
Им до принцев, ну как до Луны.
Этикету совсем не обучены.
Разве ей вот такие нужны?
А герои… Уж это проверено –
Ждать их можно хоть тысячу лет!
Ах, когда это рыцарь намеренно
Вдруг придёт и воскликнет: «Привет!»?
Красота, словно башня прекрасная.
До чего же она хороша!
А внутри ожиданья напрасные
Да больная мечтами душа!
Моя мечта
Есть от жизни мне защита –
Моя милая кровать!
Для невзгод она закрыта,
В ней не стоит унывать.
В одеяло завернёшься,
Улыбнёшься, что живой,
От печалей отмахнёшься –
И закрылся с головой.
Где-то бед лихих немало,
Где-то слёзы и тоска.
Ну, а мне под одеялом
Жизнь приятна и легка!
Где-то бродят злые тати
И кого-то крепко бьют.
Ну, а мне в моей кровати
И блаженство, и уют…
Вот и сон уже подходит.
Здравствуй, неги старший брат!
Он в страну чудес уводит.
Я остаться в ней бы рад.
Только надо просыпаться…
Эй! Давно пора вставать!
Будет день-деньской мечтаться:
«Ах, скорее бы в кровать!»