В серебряных ошейниках псов свора
Жила в лесах зеленых Валинора,
Среди лугов и чащ бродили там
Лиса, олень, косуля и кабан,
А Оромэ, иначе Таврос называем,
Всему в лесах был повелитель и хозяин.
В его дворце среди просторных зал
Лилось вино , охоте гимн звучал,
И над вершинами заснеженными гор
Его рога трубили с давних пор.
Из всех богов один он полюбил
Еще не знающий луны и солнца мир.
Своих коней он златом подковал,
И где границы Запад пролагал,
Леса густые лаем оглашая,
Жила его бессмертных гончих стая.
Псов серых , черных, ловких, сильных,
И с шерстью белой, шелковой и длинной,
Коричневых и пестрых, что верны,
Бегут стремительнее пущенной стрелы.
Напоминал собачий дружный гон
Колоколов Валмара стройный звон,
Глаза , как камни драгоценные горят,
И кость слоновую клыки собой затмят.
Всегда след зверя брали с быстротою
Мечу подобной , жаждущему боя.
Для Тавроса способность гончих тех -
Источник для веселья и утех.
Где Тавроса лощины и луга,
Щенок по кличке Хуан жил тогда,
Покрытый шерстью светло-серебристой,
Средь быстроногих гончих самый быстрый.
И Оромэ пса молодого подарил
Тому, кто рога трубный звук любил,
Был зову его следовать готов
На пустошах иль склонами холмов.
Так Келегорм стал Хуану хозяин,
Которого пес верный не оставил.
Единственный из гончих Валинора
Он следом за сынами Феанора,
Покинув Светлый Край ,ушел в Исход.
И с той поры делил любой поход
Пес с Келегормом, среди битв не раз,
Он лорда своего от смерти спас,
Опасности презрев и сохранив
От орков и волков, и от мечей стальных.
Огромным Хуан волкодавом стал,
Свиреп и сер, усталости не знал,
И глаз его сияющему взгляду
Туманы или тени – не преграда.
Следы угадывал среди болот и в чаще,
В песках сыпучих и листве шуршащей,
Белерианда он все тропы исходил.
Но более всего волков любил,
Безжалостно за горло их схватить,
И злобный рык навеки прекратить,
Чтоб дух в клыках могучих испускали.
Страшнее смерти был для Тху зловещей стаи.
Яд или чары,зубы иль стрела
Не причиняли Хуану вреда,
Его судьба предсказана давно:
На свете не найдется никого,
Чьей силой мог быть Хуан побежден,
Пока не будет средь пещер рожден
Один могучий и сильнейший волк.
И предначертанный был всем известен рок.
Прислушайся! У Нарога потока,
От Сириона светлых вод далеко,
Собачий лай и ржание коней,
И клич охотничий звучат среди полей.
Кто до рассвета выехал верхом?
Охотников азарт пылает в ком?
Вы Келегорма с Куруфином не узнали?
При копьях , с луками и шумной гончих стаей
Отправились чтоб Тху волков изгнать,
Которые осмелились шнырять
В пределах королевства тут и там.
Глаза зверей сверкали по ночам
Через ревущий Нарога поток.
Прислать волков коварства мастер мог
Открыть секреты, выведать пути,
Как можно тайно в Нарготронд пройти,
Что лорды эльфов ото всех скрывали
И вязы с буками одни лишь только знали.
И Куруфин заговорил:»Мой брат любезный,
Не нравится мне это.Неизвестно
Какие замыслы желает тьма свершить,
Пресечь зла происки должны мы поспешить.
Охота в радость будет сердцу моему,
Когда я тварей этих истреблю.»
Затем, склонившись к брату,зашептал,
Что много дней, как Фелагунд пропал,
Вестей и слухов нет о нем никак,
Ородрет же – медлительный дурак.
« По крайне мере выгода твоя
Узнать доподлинно про участь короля,
Уже он мертв или пока живой.
Дружину верных собери с собой,
Народу объяви, что едешь на охоту,
Увидят - Нарог бережет твоя забота.
А лес немало может рассказать,
И если доведется нам узнать,
Что Фелагунд ,слепой судьбой храним,
Назад вернется и что камень с ним,
Я думаю,слова здесь не уместны...
Права на камень наши всем известны,
Но справедливости не меньше будет в том,
Чтоб и на трон взошел по крови старший дом.
Хоть молча брату Келегорм внимал,
Но сильную дружину он собрал.
И Хуан с лаем вел вперед собак,
Он в стае гончих неизменно был вожак.
Три дня по рощам и среди холмов
Они гоняли лютых Тху волков,
Немало шкур и головы зверей
Охотничий составили трофей,
Кто уцелел , спешили мчаться прочь.
Охотников в пути застигла ночь,
Где с Запада Дориата граница
Решили на привал остановиться.
Как трепетную птаху средь ветвей,
Собачий лай и ржание коней
Вспугнули ту, которой невдомек,
Кто растревожил лес и ищет здесь дорог.
Прелестным ножкам, что привыкли танцевать,
В смятении придется убегать.
Вдали от дома уж не первый день
Блуждала Лютиэн, как призрачная тень,
То колотилось сердце в ней, то замирало,
Почти нет сил, ведь так она устала.
Румянцем нежным щеки не горят,
И потускнел лучистый ясный взгляд.
Заметил Хуан, как через поляну,
Метнулась тень, подобная туману,
Желая с темнотою ночи слиться,
Спешит среди деревьев раствориться.
Залаял он, стремительный прыжок
Предмет настигнуть подозрительный помог.
Как бабочка от клюва быстрой птицы,
Пыталась Лютиэн от Хуана укрыться,
Почти на землю не ступая, вся дрожа,
На крыльях страха бросилась бежать -
Усилия тщетны. К дереву она
Прижалась в ужасе, уже дыша едва.
Но Хуан рядом, он в единый миг
Беглянку легконогую настиг.
Напрасно заклинания шептать
И эльфов магию на помощь призывать,
Пусть чары в темный вплетены наряд,
Охотника они не отвратят,
Ведь колдовство бессмертной жизни нить
Не в силах ни пресечь, ни изменить.
Единственным стал Хуан существом,
Над кем не властно девы эльфов волшебство.
Но красота и голос благородный,
Взгляд звездному сиянию подобный,
Что за туманом слез горючих скрыт,
Печаль,укравшая румянец у ланит -
Все Хуану рассказывало ясно:
Она – не демон и не может быть опасна.
Слегка приподнял деву умный пес,
Закинул на спину и бережно понес.
И никогда еще настолько Келегорм
Добычи видом не был удивлен:
«Мой славный Хуан,что за зверь такой!
Эльф темный, фея иль дух смерти злой?
Кого сумел средь ночи ты настичь?
Совсем другую мы в полях искали дичь».
«То Лютиэн,- тогда она сказала,-
Я из Дориата и много дней блуждала
От Леса Эльфов светлого далеко.
« В своей печали горькой , одиноко.
Уж мужество мне стало изменять,
Надежда тихо в сердце угасать.»
И дева, продолжая свою речь,
Накидку темную легко снимает с плеч,
И вот без колдовского покрывала,
Сверкая белым серебром, она предстала.
Подобны на рассвете росам чистым,
Искрились драгоценности лучисто,
На голубом плаще мерцало лилий злато.
Но блеск алмазов и одежд ее богатых,
Лицо эльфийской девы затмевало
Своей красою в изумленье повергало.
И в удивлении Куруфин свой взгляд
Не отводил. Цветочный аромат
Волос ее, увитых розой дикой,
Стан гибкий, и весь образ светлоликой
Коснулся сердца и околдовал,
И словно к месту пригвожденный он стоял.
« О госпожа прекрасная моя,
Принцесса, что заставило тебя
Одной пуститься в трудный путь опасный?
Ужель войны невзгоды и напасти
Дориат вдруг постигли?Расскажи!
Судьбе угодно, чтоб друзья тебя нашли»,-
Так с девой Келегорм заговорил
И глаз внимательных с нее он не сводил,
А в тайне думал – Лютиэн рассказ
Не много нового откроет им сейчас.
Но не могла она прочесть обмана,
Что за улыбкой спрятан был коварно.
«Но кто же вы, охотиться подобно
Под стать бывает лордам благородным?»-
Спросила Лютиэн, ответ же, что ей дали,
Надежду, показалось, сердцу дарит:
«Мы – Нарготронда лорды, будет честью
Для нас служение госпоже прелестной.
В обратный просим ее с нами ехать путь,
Чтоб в Нарога чертогах отдохнуть,
Забыть печали, обрести надежду.
Но, может, повесть мы ее услышим прежде?»
И без утайки Лютиэн сказала,
Как Берена средь леса повстречала,
Как в землях северных отважно он сражался,
И как в Дориате случайно оказался,
О гневе Тингола, и об условии ужасном,
Как Берен вынужден был в путь уйти опасный.
Молчали братья, что про это им известно,
Себя не выдав, словом или жестом.
И о побеге, о своем плаще чудесном,
Все Лютиэн поведала им честно.
Лишь об одном не молвила ни слова:
Не озарит долины солнце снова,
Не осияет звездный свет ночей,
Покуда Берен не вернется к ней.
« Необходимо,лорды, мне спешить!
Про отдых речь не надо заводить,
Нет времени и, право, у меня
На праздность тратить нет желания ни дня!
Немало времени прошло с тех пор уныло,
Как Мелиан, чье сердце прозорливо,
Способно тайны мира постигать
И ведать то, чего другим не знать,
Открыла мне, как в ужасающей темнице,
Страдая,Берен обречен томиться,
Куда был ввергнут Повелителем Волков,
И в плен жестоких заключен оков.
В цепях и чарах он там угасает,
И, может,смерти сам себе желает,
Иль рок суровый рвет уж жизни нить...»
Умолкла Лютиэн не в силах говорить.
И Келегорму Куруфин сказал,
Так, чтобы слов никто не услыхал:
« О Фелагунде мы добыли весть
И знаем, что Тху тварям надо здесь».
А дальше брату продолжал шептать,
Какой ответ он должен деве дать.
-О,леди,- Келегорм промолвил ей -
Здесь на бродячих мы охотились зверей,
Дружина наша немала числом,
В бою отважна, нет сомнения в том,
Но против чар волшебника она,
Боюсь я, недостаточно сильна,
Не сможет чародея крепость взять,
Хотя горит в сердцах желание дерзать.
Оставим же охоту, на коней!
И поспешим в обратный путь скорей.
Там, в городе , мы сможем обсудить,
Как Берена от мук освободить.
И тотчас к Нарготронду поскакали.
Но Лютиэн покоя не давали
Предчувствия дурные, промедления
Она считала каждое мгновенье,
Гнала свой страх, но все казалось ей,
Скакать они могли бы и быстрей.
И днем ,и ночью,быстро и бесшумно,
Всех впереди прыжками несся Хуан,
И всякий раз,когда смотрел назад,
Своим он мыслям был совсем не рад.
Какая цель перед хозяином стоит?
Подобно молнии зачем он не летит,
А Куруфина взгляд горит огнем,
Когда на Лютиэн бывает устремлен?
И Хуан чувствовал, что рока тень проснулась,
Старинное проклятие вернулось.
Пес благородный в сердце сострадал,
Мучениям Берена, который в плен попал,
И нежной Лютиэн, страдающей жестоко,
И королю без страха и упрека.
Огнями факелов был Нарготронд залит,
Готов там пир и музыка звучит.
Но плачет Лютиэн, она не весела,
Дорога в хитрую ловушку завела,
Из этой клетки ей не улететь,
Соловушке сплели надежно сеть.
Отобран плащ, глухи к ее мольбам,
Никто не внемлет здесь ее словам,
Ни на один вопрос не дан ответ.
И никому , казалось,дела нет
До тех, кто на страдания обречен,
Во мраке казематов заключен.
Так слишком поздно Лютиэн узнала,
Что жертвою измены подлой стала.
Но Феанора сыновьям не скрыть,
Кого они осмелились пленить.
Не станет Берена судьба их волновать,
Им нет причины короля освобождать,
К которому любви и не питали.
Но клятва, что они когда-то дали,
Будила снова ненависть в сердцах
И замыслы коварные в умах:
Оставить Фелагунда умирать,
Родством с собою Тингола связать,
Понадобится , силу применив,
Иль договор надежный заключив.
Цель родичей Ородрет видел ясно,
Но не имел достаточно он власти,
Чтоб этот темный умысел пресечь,
Теперь никто его не слышал речь.
Народ влиянию братьев подчинен,
И слово их для города - закон.
Бесчестье все готовы разделить,
А о плененном Фелагунде позабыть.
И днем и ночью, верный, словно тень,
Лежал пес Хуан возле Лютиэн
Страж Нарготронда деву охранял
И нежным трепетным словам ее внимал:
«О Хуан, пес, которого быстрей,
Собаки не найдется в Арде всей,
Какое зло твои хозяева творят,
Что слез моих услышать не хотят?
Когда-то князь в Дортонионе жил,
Своих собак он холил и любил,
То Барахир был. Берен его сын,
Сражался против Севера один,
Но пользовался дружбой и доверьем
Одетых шерстью, в шкуру или перья.
И те, кто населял седые горы,
Погибнуть Берену не дали в эту пору.
Но Мелиан одна осталась дочь,
Ни эльф, ни человек ей не спешат помочь,
Но память Лютиэн всегда хранит о том,
Кто храбро бился и не сделался рабом.»
Ответить Хуан Лютиэн не мог,
Но Куруфин теперь и на порог
Не смел к прекрасной деве показаться,
Ее расположения добиваться
Или коснуться невзначай руки -
Его встречали грозные клыки.
Осенней ночью мрачной и сырой,
Чуть освещенной бледною луной,
Мерцали звезды и летели облака,
Ветра трубили в зимние рога,
Ушел вдруг Хуан. Лютиэн одна
Осталась страхом и тревогами полна,
Чтоб новое какое-нибудь зло
С собою утро ей не принесло.
Без сна минула ночь, с рассветом тень
Возникла у постели Лютиэн.
Упало что-то мягкое и вот,
Она волшебный плащ свой узнает.
Вновь перед Лютиэн сидит огромный пес,
И словно колокола дальнего донес
К ней ветер стройный и глубокий звук,
Рокочущий раздался голос вдруг.
То Хуан верный с ней заговорил,
Слова на эльфов языке произносил
Впервые, но еще он дважды мог
Речь обрести, пока свершится рок.
« Возлюбленная леди,для которой
Все люди,эльфы все служить готовы,
И все , кто носит шкуру или перья,
Прошу тебя мне оказать доверье.
Надень свой плащ! Бежим скорее прочь
Из Нарготронда, раньше, чем растает ночь.
И к Северу опасные пути
Со мною вместе согласись пройти.»
И Хуан , прежде, чем умолк опять,
Успел прекрасной деве рассказать,
Как лучше им успеха добиваться.
И не переставая изумляться,
Внимала Лютиэн и взгляд не отрывала,
Который нежности был полон, обнимала
Потом за шею Хуана она
В знак дружбы, что прервет лишь смерть одна.