Человек-катастрофа проходит миллиарды путей от острога до сонного моря,
Желает остаться в себе, мечтает за миг потеряться с безликой смутной толпою,
Живет небесами в холодной пещере, запаянной смутными снами, ненужен и нелюдим,
Бесконечно трепещет, боится бежать, боится остаться в надежде, в доверии словно
Кто-то решит за него, поумнеет, отточит свое мастерство, прогонит заносчивый сплин.
Человек-катаклизм может разрушить любые советы, капризы, бесплодные чувства,
Не делает шагу, чтобы быть созидательным людям во благо, любит искусство,
Но будто бы вовсе и без утешений-талантов от анеглов/бесов рожденный,
Рушит все: от частички души до нагруженной мусором брички и нелепого костного хруста,
Далек от себя и от всех, отгорожен забором наспех, вмиг отчаянный и побежденный.
Человек-всестихийное-бедствие отчаянно ждет то ли второго пришествия, то ли чай с молоком
Весенним знобящим бездействующим утром, больной, полуспящий, путешествуя на космодром
Своих личин и эмоций, иллюзий, миров, сновидений, трясин и органически злых препаратов,
Заварив теплый чай с концентрированным молоком , глупой чайкой или же воробьем.
Хочет не возвращаться назад, бесконечно в себе оставаться вектором-аэростатом.
Человек-поражение, вглубь пораженный немыслимой болью и жжением будет болеть,
Останется, сделает выбор или умрет, глупо простреленный и ожидающий смерть,
Не ляжет в больницу, чтоб не убить космодром псевдолиц глухими антителами,
Угробит свой рай, уничтожит себя, невзначай вгонит в кожу тонкую жердь,
В себя с каждым разом все глубже, истомно, заразно через свой космодром улетая.