Меня охватывает ужас,
Да разве можно все забыть.
Был голос совести задушен,
Вы не могли не говорить.
И были вы хранимы богом
В тот горький, темный, трудный час.
Всегда вы были там с народом,
Хотя и запрещали вас.
А вы в тетрадку все писали,
И доказательств нет иных,
Что Родину вы не предали,
Ведь до сих пор живет ваш стих