Он хмуро всматривался в абрис у окна: в точеный профиль, волосы до пояса...
Как может быть единственной она средь тысяч незнакомок мегаполиса?
Порой, когда сливались их тела, хотелось и казнить её, и миловать.
Ну, как такая хрупкая могла таким стальным подчас манипулировать?
В тот день он утром сам готовил чай, лениво слушал сводки о сафари и, приняв звонок, завыл и закричал.
...В тот день ему сказали об аварии.
Стальной мужчина плакал без стыда. А ведь он был в Чечне и был в Израиле, но так он не боялся никогда и так его ещё нигде не ранили.
И вот она стоит в пяти шагах: точеный профиль, волосы до пояса…
А он теперь вдруг понял, что за страх загнал его на край людского полюса.
Она стоит спиной, не шевелясь, изогнуты ресницы, руки скрещены.
Сейчас ведь повернется и, смеясь, воскликнет: «Ну, прости, ведь я же женщина».
Стальной мужчина так скучал по ней, совсем не спал, иссох и быстро скрючился.
Она к нему являлась сорок дней, а после – забрала, чтоб он не мучился.