В нашей малюсенькой – 6 квадратных метров – комнатке из настоящей мебели только кровать, как раз занимающая весь простенок напротив двери, и стол. Всё остальное: подобие табуреток, тумбочки, шкафчик, – мама соорудила из ящиков и коробок, благо, магазинов кругом полно.
Нам с братом стелют спать на полу, головами под стол. Нас это ничуть не огорчает, наоборот, так даже интереснее: и шушукаться, и хихикать можно подольше – нас же почти не видно! Да и что нам размеры «жилплощади» – мы весь день носимся по улицам, высунув язык: лето.
Мама сшила мне сарафан с юбкой солнце-клёш, и я кружусь волчком во дворе на зависть подружкам. Или бегу во весь дух навстречу ветру – тогда ленточки в косичках развязываются и полощутся сзади туго и весело, как знамёна на параде.
Ещё можно объявить перемирие с мальчишками – они прилаживают последний подшипник к самокату, и скоро-скоро начнётся потеха!..
А можно залезть на высоченный каменный забор и, оседлав его широкую «спину», оглядывать захламленный какими-то непонятными ящиками и заставленный узенькими высокими кроватками на колёсиках смежный двор – то ли больничный, то ли мединститутский. Мы шёпотом рассказываем друг другу страсти про таинственные лаборатории, где мучают несчастных подопытных собак – вон они как ввечеру скулят и воют, аж кровь в жилах стынет! Пацаны даже предпринимают несколько попыток проникнуть на запретную территорию, но бдительный сторож их прогоняет и грозится, коли не уймутся, пожаловаться родителям. «Ябеда!» – решаем мы единодушно, но от диверсий всё-таки отказываемся, тем более что по ту сторону забора никаких клеток с живностью обнаружить не удалось. Всё тихо-мирно.
Ну и ладно! Ведь можно пойти в кино – «Пионер» через Омку, рядом. Вот попросим у мамы денег – и двинем. А если у мамы денег нет, пойдём просто слоняться по улице Ленина – там на каждом шагу продают всякую всячину: вкуснющую четырёхкопеечную газировку с сиропом и мороженое – пломбир за двадцать две копейки, эскимо за одиннадцать и развесное по разной цене. А ещё наны, ромовые бабы и шаньги.
Витю здесь все любят, потому что он общительный, весёлый и самостоятельный. Со всеми-то он знаком, никогда не забудет поздороваться! «И за сестричкой младшей приглядывает – вон, хвостом за ним вьётся…»
Я, трусиха и тихоня, рядом с братом смелею, хотя сама бы ни за что на свете не отважилась вот так, запросто, подойти к какой-нибудь лоточнице и попросить без денег (!), в долг (!), под мамину зарплату (!), какое-нибудь лакомство. А отчаянный Витя без всякого смущения договаривается о «кредите» с тётеньками-продавщицами.
Я стою рядом и сияю. Я заказываю газировку с двойным сиропом и разглядываю лица прохожих через празднично пламенеющий стакан, полный пузырьков, которые лопаются прямо у моего носа, вызывая смех и восторг. Я приподнимаюсь на цыпочки и наблюдаю, как из ощетинившегося изморозью бидона накладывают щедрые порции сладкого снега в вафельные стаканчики.
Я мороженое не люблю – я обожаю хрустящую «тару», поэтому мы угощаемся по очереди: Витя слизывает мороженную горку, а я ловко обгрызаю вафельную оболочку, – и мы оба довольны. Продавщицы, удивляясь таким моим необычным предпочтениям, отдают нам и вовсе бесплатно вафельный «лом», умножая моё ликование.
А день ещё только начинается! И впереди долгое-долгое лето! И жизнь, полная чудесных обещаний.
…И после всего этого кто-то скажет, что у меня было нищее детство? Да богаче меня никого и не было! Ведь детям принадлежит весь мир.
______________________
Фото старого Омска отсюда: http://my-journal-omsk.livejournal.com/86015.html