Году так в тысяча девятьсот… пятьдесят каком-то Юля впервые очутилась в самолёте – она вместе с братом летит во Львов, к нему в гости («Поглядеть, как хоть люди живут, а то совсем со своими свиньями та кролями замоталась!»)
Она и в Ворошиловград-то выбирается нечасто, а тут – Львов! Юлька стесняется своей необразованности и больше всего на свете боится как-нибудь скомпрометировать брата-офицера. Поэтому она решает сидеть молча и не рыпаться! По возможности, всю дорогу. Кто ж знал, что капканов и в небе хватает? Вот и пожалуйста – приспичило в туалет! Что делать? Самолёт! Есть ли этот самый туалет тут вообще? Бог его знает… А спросить как-то неудобно. Дикость свою лишний раз демонстрировать. Ну, она и терпит, сколько можно.
…Только невозможно уже терпеть, люди добрые!! Караул!
А Вовка видит, что сестра вся извелась, и даже догадывается, по какому поводу, но помалкивает до поры – ну, хохмач он.
Всё же, когда к самому-то горлу припёрло, Юлька не выдержала, зашептала в ухо, сконфуженно прикрывая рот ладошкой и озираясь – не видит ли кто её позора: «Вовк, а Вовк, в туалет хОчу, прямо уже сил никаких нет…» «О-о-о…– "пугается" брат. – Вот же незадача… Что, совсем невтерпёж?» – «А шо? Вова… Там страшно?» – «Не то слово! Дыра прямо в небо. Того и гляди, затянет… ветрище же так и свищет! Лучше бы потерпела?» – «Да не можу я вже!!»
Несчастная чуть не плачет, а поганец-брат не унимается: «Тогда иди. Только держись за дверь крепко, за ручку… если не оторвали… а то, не ровён час…»
Юлька с перепугу вообще не знает, как быть! И так плохо, и так… ещё хуже! И она опять к брату – поди, не осудит, он же культурный: «Володя, миленький… пойдём со мной, а? може, ты меня подержишь?..» И Вова, "в сомнениях" поморщив нос, всё-таки соглашается. Сама доброта! И провожает тёмную свою сестрицу до… роскошного санузла, и показывает, что там к чему…
…и насилу уворачивается, хохоча, от затрещины! Чуть же, злыдень, до греха не довёл!