Не надо о лете. Я знаю, что вы собираетесь мне рассказать. Не плачьте мне о весне. Что в ней хорошего? Ветер, слякоть, пыль, ожидание перемен, которые вовсе не наступят.
Я хочу говорить про дождь, про осень, про нескончаемый ноябрь. Нити струй опускаются к земле от того места, где было когда-то небо, и притягивают его к лужам на асфальте. А неба не видно, и, значит, его нет, и не будет. Хмарь, хляби, сплошное облако рассеивает скудный свет. Промокшая насквозь окружающая среда. Даже стволы сосен стали чёрными от влаги. Весь камень сер. Весь воздух напитался дождём, и кажется, что другого быть не может; ни завтра и ни послезавтра. Природа завершила свой беспокойный поиск и привела мир в соответствие состоянию души. Настала гармония. Вязкая, шуршащая музыка капель, падающих на листья кустов. Только этот звук жив снаружи от серых стен. Только вертикальное движение воды.
Всякая посторонняя жизнь чувствует себя временной на улицах города и спешит укрыться – подъезд приоткрывает дверь и тут же захлопывает, чтобы не выпустить в сумерки ни крупинки света.
Это жизнь, какой она должна быть. Это конечная станция. С длинными вечерами, с зажжёнными лампами, с комнатами, сосредоточившими в себе всё; а чего нет, того и не надо.
Люди группками вокруг торшеров либо люстр вечерами жгут свой «камин-костёр», и спокойствие съедобными запахами выползает из кухонь. За окнами открытый космос – попробуй только высунься без скафандра.
В холодном космосе ходят только инопланетяне. Они больше не маленькие зелёненькие человечки; они тоже потеряли свой цвет. Эта туманная, покрытая сплошным дождём планета видится им самым древним и неподвижным местом во Вселенной. Она выплывает на них из влажной мглы айсбергами мокрых стен. Холодная капель с чёрных проводов. Нигде не найти пар – итог подведён, цели достигнуты, стремления не имеют смысла. Только очень одинокие спины «марсиан» скрываются в пелене ближайшего парка.
Я смотрю на них из окна сквозь дорожки от капель и думаю – как хорошо, что я не там. Мой мир сжался до доступных размеров, но уплотнился и вместил в себя всю мою странную жизнь. Как плацкартное купе – здесь и сейчас. Все дела отменяются; есть одно дело – дождь. Он разбил мир на мой, твой его и ещё, и так далее. Множественность миров в действии.
Мне не жалко тени «марсиан». Я знаю, им не придётся слоняться бесконечно по этой разбитой ни отдельные миры Вселенной. Очень скоро почти каждый из них добредёт до своей двери в подъезд и растворится в тепле, свете и кухонном запахе. Но всё же не все. Мне нужны эти фигуры, выныривающие из пелены, лишённые лиц, чтобы, отвернувшись от тёмного окна, оказаться у моего «камина-костра».
Власть дождя безгранична, и я тоже накину скафандр и стану «марсианином», чтобы, бредя в сумерках и видя жёлтые квадраты окон, завидовать сидящим у каминов и с противоположной стороны улицы глядеть на закрывающиеся двери подъездов.