Ой, да на русской-то сторонушке,
В стародавние времена,
Проживал один-то молодец,
Воин славный, хоть куда!
Богатырской-то своей удалью
Ни пред кем он зазря не хвастался.
И за спины других от мечей
Никогда да не прятался.
Выходил на бой
С чистой совестью.
И сразиться смог бы
С любой нечестью.
А как звали его –
То не помнится.
Лишь о подвигах его
Слово молвится.
Но не гоже, чтоб
Безымянным был
Добрый молодец
Русский богатырь.
Пусть Миколушкой
Окликается.
А мой сказ о нем
Продолжается.
Значит так.
Разыгралась как-то раз
В поле сеча страшная.
Налетела ворогов туча чёрная.
Не видать ни зги,
Только слышится,
Как мечи стучат о щиты.
Копья тут и там ощетинились,
Стрелы тонкие в небе звучат.
Стоны горькие тихо стелятся
По земле, как туманная гладь.
В самой гуще того сражения,
С булавой, да с булатным мечом,
Наш Миколушка вьётся соколом
Над не прошенным ворогом.
Только силы-то неравные,
С супостатом не совладать!
Под ударами рвётся кольчуга,
Тело ранит холодная сталь.
И бурлящая алая кровушка
На свободу потоком бежит.
Добрый молодец, словно деревце,
Буйну голову к низу клонит.
Но на помощь, сметая противников,
Богатырский несётся конь.
Друга милого с поля ратного
Он выносит скорее вон.
И кривыми дорожками-стёжками,
Тёмным лесом, да тайной тропой
Доскакал конь до места дичалого,
Да и встал пред избушкой одной.
А в том месте, в глуши схоронена
От чужих неприветливых глаз,
Дева юная – Марфа-кудесница,
Тайну знающая всех трав.
И настойки её целебные
Силу могут опять воскресить.
Хворь упрямую, тело бренное,
Раны тяжкие – излечить.
С ней живёт её дедушка –
Добрый маленький старичок.
Помогает ей, если надобно
Или песней когда развлечёт.
Вот приняли они добра молодца.
На полати его отнесли.
Там раздели его, распоясали,
Кровь уняли, в себя привели.
Раны тряпочкой,
что в бальзаме-то
Чудодейственном была смочена,
Обвязали ему тихонечко,
Чтоб усталость и боль прошла.
Дали выпить настой, чтобы силушка
Собиралась, по жилам текла,
Пока спать будет наш Миколушка
Сном целительным до утра.
Так три дня пролежал богатырюшко
В заповедном-то том лесу.
Подокреп он, да подоправился,
В руки снова взял булаву.
На прощанье своей спасительнице
Слово молвил:
«Спасибо тебе,
Красна девица,
Свет-то Марфушка.
Буду помнить о доброте
Коей ты меня оделила,
И о ласке твоей, и о том,
Что от ран ты меня исцелила.
Вот за всё мой земной поклон».
Поклонился ей добрый молодец.
Сел на верного коня
И уехал, а вслед ему девица
Лишь вздохнула, глаза опустя.
А в ту порушку, да в то времечко,
Супротив родимой сторонушки,
Снаряжалася сила страшная,
Собиралась орда несметная.
Повести её должон был
Печенежский хан
По глухим тропам да широким полям,
Чтобы в полон взять
Народ русичей
И чтоб всяк не избег
Горькой участи.
Дань плотили ему
Чтоб позорную
И забыли б навек
Жизнь привольную.
Налетел тот хан
Аки коршун злой.
Докатилась волна басурман
До избушки той.
Захватили оне
В полон Марфушку,
Изрубили в куски
Её родно дедушку.
Как узнал о том
Свет Миколушка,
Загорелосе ретиво сердце
В груди молодца.
Поспешать ему
Вслед красавице
Да на выручку захотелосе.
Он де скоро взнуздал коня доброго,
Оседлал его – друга верного.
Подстегнул подпруг то двенадцати,
Не простых-то всё, да шелковыих.
Да ещё одну - ради крепости,
Чтобы в поле чистом не остатости.
Поскакал он в стан
Врага лютого.
Хлеба сам не ел
И воды не пил.
Лишь коню давал
Чтобы тот спешил,
Не смиряя бег
По лесам глухим,
Да излучинам рек.
Вот шатры впереди
Показалися.
Притаился пока богатырь.
На рассвете
Напасть собирается.
Только солнце макушки
У леса окрасило,
Бросил клич молодец
И направился
В саму гущу сего сражения,
Чтобы деву спасти от пленения.
Разметал он ту силу страшную
И к шатру подошел
Златом шитому.
Полог прочь отвёл
Рукой твёрдою
И туда вошёл
С статью гордою.
Там внутри - средь ковров чудных,
На подушках атласных,
Да в мехах дорогих
Восседал печенежский хан.
Вокруг слуги ево –
При кривых мечах.
«Ты пошто богатырь
Моё войско побил?
Разве мною на бой
Сюда зван ты был?»
Тихим голосом он сказал,
Хотя взгляд огнём полыхал.
«Мне на доброе дело
Не нужен клич!
Токма ежели ты,
Ваше Ханство, шалишь.
Кровь невинную
В сыру землю льёшь,
В полон русских дев
Да детей берёшь –
Не бывать тому!»
«Ай-ай-ай!» - взвеселился хан.
«Знать правдива идёт молва,
Будто есть голубка одна,
Что у сокола сердце сразила.
Вижу, есть у тебя
Ко мне свой интерес?»
«Марфа – травница
Должна быть где-то здесь».
«Да, была вроде девица» -
Хан прищурился. -
«Так какая твоя цена?»
«Ты со мной басурман торгуешься?» -
Кровь вскипела у добра молодца.
Верный меч зазвенел …
«Зря ты так богатырь волнуешься.
Токмо силой не всё решается.
Хочешь вновь с нею свидеться –
На условия мои соглашаешься!
Коли нет – то пускай вороньё
Над твоими костьми потешается,
А красавицей-то
Мой гарем пополняется!»
«Не бывать тому!» -
Закричал Миколушка.
Хан же хлопнул в ладоши
И взлетели полы
У златого шатра.
Глядит молодец –
Стоят воины басурманские
На тугой тетиве
По калёной стреле
У каждого.
Смотрят стрелы те
Прямо в грудь ему.
Не успеет он
В руки взять булаву,
Ни взмахнуть мечом,
Ни шагнуть вперёд.
«Видишь – Смерть тебя стережёт.
Соглашайся – она мимо пройдёт!»
«Чтобы Я – богатырь,
Ворогам служил?!»
«Ну не хочешь –
Так всё и останется.
Дева красная с нами отправится.
Я из этих мест ухожу.
Много силы в степях попрятано,
Но зазря не должна быть истрачена.
Коль надумал што – говори!
Ежили, нет …»
«Погоди!
Служба в чём
Твоя заключается?
Супротив своих не пойду!»
«В том никто и не сомневается.
Нет. Ты должон для меня
Вещь одну достать.
Трудно это. Можно
Голову потерять».
«Не стращай!
Богатырь не спужается».
«Ну, раз так …»
Хлопнул снова в ладоши хан
И полы у шатра опустились.
«Принеси-ка
Ты нагайку мне.
У хазарского хана она
Спрятана в сундуке.
Непростая вещица, знатная.
Каменьями да резьбой разукрашена.
Рукоять из железа кована.
Да такого, что нам не ведомо.
На конце её камень алый.
От него тепло идёт,
Словно кровь бурлящая
В нём живёт.
И сама к тому ж трёххвостая –
Нить диковая в ней, на концах пёстрая.
Перва вся златая, кручёная.
А вторая – серебра ажурного.
Третья знатным шёлком шитая.
В центре – жила пропущена
От коня волшебного
Об едином роге,
Что не топчет поля
Тыщи лет уже.
Принесёшь – верну девицу!
Слово ханское крепко держится!»
«Ну и где твой Хан обретается?»
«Недалече уже.
В гости к вам собирается.
В трёх днях пути отсель
Видать его шатры,
И кони хазарские
Уж летят по степи».
«Что ж ты сам ево не встречаешь?
Словом ласковым не привечаешь?
Меж собой без меня б сговорились».
«В ссоре мы».
«Ну, тогда б помирились».
«Что ж ты богатырь» - осерчал тут Хан.-
«На попятный пошёл?
Али струсил?»
«Не того Ваше Ханство нашёл!
Только больно уж мне подозрительно.
Вещь-то видно и впрямь не простая.
Так зачем рисковать, чужака нанимая?»
«Не такой уж ты и чужой!
Половина войска бита тобой». –
По змеиному Хан улыбнулся.
В щёлках глаз свет блеснул и сокрылся.
«Да к тому ж у меня и награда есть.
Для другого она может быть и не в честь,
Но тебе-то вполне подходящая –
Дева, чья красота восходящая,
Может Солнце затмить и Луну…»
«Эх, ты хан!
Я её за добро ценю».
«Скучный ты человек – богатырь!
Ладно. В путь отправляйся.
И меня обмануть не пытайся.
Коль добудешь нагайку –
Девица твоя!
Коли нет …
Срок – неделя и три дня».
Вышел вон из шатра Миколушка.
Перед ним вороги расступаются.
Задирать его не решаются.
Беспрепятственно богатырь
Дошёл до леса,
А там конь его уж волнуется.
Бьёт копытами резвыми землюшку,
Глазом карим косит, да похрапывает.
Чует, что предстоит путь неблизкий-то.
Обхватил его шею Миколушка,
Пропустил между пальцами гриву чёрную,
Да в седло вскочил, приговаривая:
«Друг мой верный, давай выручай!
В стан хазарский лети стрелой,
Время мало у нас с тобой».