Вечерний час оцепененья.
Излет величественных дней.
Печальны травы и деревья
В сезон октябрьских дождей.
В упряже щелкали поводья
И лес в закате полыхал.
Его истлевшие лохмотья
Я на дороге подбирал.
Не обернет лица возница,
Не всколыхнет и свист лихой
Березок девичьи ресницы,
Пожара росчерк золотой.
Куда везешь молчун угрюмый,
Заснула что ли кляча там?
Неужто ночью полнолунной пути не видно?
Гостем зван я не на бал, дела неплохи.
Щедра рука, лишь в сердце пусто.
Я приглашен на крепкий кофе
К не претендующей на чувство.
Едва знаком с глубоким взглядом
Испепеляющих очей.
Игривым блеском привлекали
В мир полумрака и теней
Они мужей достопочтенных,
Пленяли трепетных юнцов.
И ветер мыслей откровенных
Под колыханье бубенцов
Уносит прочь листву сырую,
Разрывы серых облаков,
Сиянье звезд и мглу ночную
И двух нетрезвых седоков.
Дикий зверь кричит, волнуется.
Где ж ты столбик верстовой?
Это ж надо было сунуться
К дому ведьмы молодой.
Упаду на грудь на белую.
Не преграда мне молва,
Я счастливой тебя сделаю
Неприступная вдова.
В октябре, когда дни укорочены,
Я безумно по милой скучал.
На размытой, разбитой обочине
Двадцать пятую осень встречал.
Одевал я мундир с эполетами,
Ее руки был счастлив держать,
Гладить косы с ажурными лентами,
И в рябиновый рот целовать.
Раз на радостях выпил я лишнего.
В ту же ночь зарядили дожди.
Что любовь ей какого-то нищего,
Если славят ее Короли.