Шагами он мерил минуты
И взглядом смирял людей,
С улыбкою то ли Малюты,
То ли придворных ****ей
Он шел навстречу кому-то
Понурый, как воробей.
Средь толп он выискивал лица,
Портвейном смягчал нутро,
Он был бы самоубийцей,
Да как-то не повезло.
Раз так - он решил напиться
И проседь впустить в пальто.
Он где-то оставил огниво,
И, видя мой хмурый взор,
Походкой галантно красивой,
Похмелью наперекор,
Направил свои массивы
На мой беззащитный двор.
Он взял у меня папиросу
И крикнул в пустой остов:
"За что во вселенной розы
Дороже моих деньков?
Пускай мне плевать на грезы -
Я выше пустых голов -
Почто вся вселенная, парень, -
В глазах промелькнул огонь -
Кончается на гитаре,
Разбитою в хлам ногой?
Меня не то чтобы парит,
И я принимаю бой,
Я просто устал от арий
И молча иду на убой."
Он ждал моего ответа,
И я, как известно, молчал.
Он плюнул в прогорклое лето
И, пепел стряхнув с плеча,
С балладою людям не спетой
Ушел, недовольно ворча.
А я постоял немного,
И стало невмоготу -
А ту ли я выбрал дорогу
Или морально стух,
И видит ли образ бога
Мой богомерзкий недуг?
И где-то в метро туннеле,
Мечтая о теплой мгле,
Мечтая уснуть в постели,
Себя потерять в норе,
Я ехал и помнил трели
Чужого satiete.