когда по полу расплескался последний джин-тоник,
во тьме затрепетали знакомые фонари,
русский парень, который в воде не тонет,
русский парень, который в огне не горит,
посмотрел на меня с лихого билборда,
снег с ветром изрядно избили тень
от стойки его надменной и гордой,
парень сжимал в руке бюллетень
белее белого, белее сахара,
белее снега на царском крыльце
толпа растаяла на проспекте Сахарова
круг разомкнулся на Садовом кольце.
и белые ленточки, и белые шарики
разбрелись кто куда — кто на небо, кто в грязь
а русский парень, довольно прошаренный,
голосовал за серую власть.