Она говорит ему: "Перестань быть рыцарем из средневековых битв...
Ты же все время на грани, до смерти загнал уже ритм.
Если жизнь - постоянная гонка, то это совсем не жизнь.
У меня для твоих ран не хватает уже никаких молитв...
Сядь со мной. Выпей чаю с мятой. И отдышись."
Он садится. Упрямо молчит. Хмурит устало лоб.
Она теребит его: "Ну, прошу, не молчи! Расскажи, как дела?"
Он вздыхает - протяжно и гулко - будто валится сноп
И снимает рубашку. Его грудь, словно пена, бела.
Только в центре - в аккурат под крестом - почему-то чернеет дыра.
И тогда он взрывается нервным потоком слов, спутанных фраз -
Они бьются осколками в стены, и воздух кроваво дрожит.
У него нет лица - лишь гримаса. Каждый мускул болью изрыт.
И когда она обнимает его, у него вместо глаз -
Два соленых стекла. Он плачет. Плачет навзрыд.
____
У него на щеках высыхают дождинки остывших слез.
На висках - тусклый матовый блекс его первых седин.
Он уснул. Мерно дышит. Иногда только морщит нос.
Она шепчет боли его: "Уходи, уходи..."
И видит, как зарастает дыра у него на груди.