флоренция

               


               
               
               
                Обитатель холодного края
                В ностальгической блажи своей
                Среди ульев пчелиных базлая
                Здешних братств и почв лопарей ,

                Ты глядишь, как из створок оконца
                На дела и свершенья отцов ,
                И мечтаешь о ласковом солнце
                И фасадах роскошных дворцов ,
   
                И о том , чтоб приблизившись к фреске
                Поклоненья , заметить бы там ,
                Как играют оттенками всплески
                Старых масел у ног Мариам.

                И о днях винноцветного моря,
                Потому что в орбите глазной
                Повседневность ,  как шапка на воре ,
                Выгорает к зиме желтизной ,-

                И уже расплываются лица ,
                В толчее  , ты  , как всякий , один.
                Но когда в голове прояснится
                Яркий образ из книжных картин ,

                Знать , совсем не способно пространство
                Быть одним , даже в этом краю ,
                Принимая в ответ самозванство
                Может быть , за привычку свою.

                Не затем ли соблазном  на карте
                Дышит воли дорожный пирог ,
                Что приделав к подошвам на старте
                Перья крыл , топчет пара сапог

                Твердь ступеней  ОВИРа , не чая
                Их пройти; и уж поверх границ
                Глаз , как сна артефакт ,  замечает
                Краснокровельный скат черепиц ,

                Площадь , Старый дворец…Его окон
                Отрешенный готический взгляд ,
                Созерцает как сотканный кокон
                Сгусток времени; рядом блестят

                Шпили башен , чьи контрфорсы
                В мираже реннесансной мечты
                Тормозят часовые колеса
                Исторической пневмы ; а ты ,

                Ты как тень от полуденной тени
                В толчее человек полуста
                топчешь мрамор  горячих ступеней
                У собора Святого Креста.

                Краски Джотто , алтарные свечи ,
                Ордера , каннелюры колонн ,-
                Все пропитано роскошью смерти ,
                И вступая в ее пантеон ,

                В изваяньях надгробий , чьи маски
                Смотрят пристально вдаль мимо вас,
                Чуешь дух францисканской закваски
                Над взбухающем хаосом масс.
 
                И  стоят вдоль свинцовой брусчатки
                Как ландскнехты , банкиров дома ,
                Силясь здешних анналов начатки
                Сеять в скудную пажить ума.

                Здесь , в горниле войны и раскола ,
                Где закал одиночки – творца
                Перемалывал Савонарола ,
                Горожан потрясая сердца ,

                Жерновами времен каменея ,
                Базилики у самой реки
                Зерна памяти медленно веют
                Для амбаров словесной муки.

                И среди маскарада лепнины ,
                На жаре разомлевший уже ,
                Представляешь сеньору Дивину
                В подражанье избитым клише.

                Эта кладка фасадов и лестниц ,
                Этот бюргерский стойкий парфюм …
                Разве думала ты , о Фьоренца ,
                Так скроить свой цветочный костюм ?!

                Но звенит музыкальным аккордом
                Геометрия каменных волн.
                Европейская вечная мода
                В идеале пропорций и форм.

                И от робости чуть комплексуя ,
                Ты , хранящий державы престиж ,
                Что-то мямливший спутнице всуе ,
                Наконец , про себя говоришь :

                " Знать , я прожил не так уж и глупо ,
                Если мне было видеть дано
                Брунеллески коричневый купол
                И зеленую ленту Арно!"