Заканчивая свое полотно, художник ждет достойного понимания.
Гениальность готовой работы, нивелируется сомнением.
И вот он – момент триумфа.
Потребители вернисажа - поедатели попфастфуда.
Обсуждают, объедают, обсасывают, выдвигая свой вердикт.
Признание мастерства – надежный ровный хай-вей.
И дело не только в деньгах и славе.
Многие были бедны и не приняты обществом.
Возможность менять окружающее мировоззрение.
Посыл...
Он закрыл ежедневник.
Опрокинул теплую водку.
***
Жена любила искусство, и не любила очереди за морской капустой.
В конце девяносто первого, не дожидаясь похоронки от мертвого офицера, мертвой страны она выехала за рубеж вместе с сыном.
Свекровь Марии осталась без внука и ювелирных украшений.
Как объяснить, матери солдата, что больше не намереваешься его ждать.
Украсть самое дорогое.
***
Сотрудник стоял посередине третьего этажа музея Гуггенхайма.
Она согласилась на встречу отца с сыном, на условиях, что ребенок увидит современную живопись.
Сивый, и уже чужой, подросток склонил ершистую, двенадцатилетнюю голову в одну сторону, потом в другую, рассматривая треугольники Малевича.
- Знаешь пап… Мне больше Куинджи нравится…
Сотрудник одобряюще хмыкнул, на такое внезапное проявление сознательности.
- Пойдем отсюда! Что мы в этих "треугольниках" не видели. Сходим, посидим где-нибудь.
Взяв за за руку отца, предложил мальчишка.
- А как же мама? Свиданка-то разрешена только тут...
Не скрывая иронии, бладхаунд прищурившись, достал из кармана "дай пять".
- А мы ей не скажем! - Ударив по рукам, парировал сын. - Она то нас никогда не спрашивала, чего мы хотим...
- Куда слиняем? Я город почти не знаю...
- Зато я знаю! – Пойдем во "Friday’s"!
- Это что ещё за выходные? – Недоверчиво уточнил отец.
Сын заулыбался и ответил:
- Это не выходные! Это такой, «Макдональдс» - только лучше, и ты там себе пиво сможешь взять!
* * *
Первый выход в ресторан.
Вечернее алое платье в пол, она берегла.
Юношеская мечта, немного пошлая, но не потерявшая стиля, а-ля Джессика Реббит.
До мультяшных форм ей было не достать, но в том-то и дело, что именно в этом платье грань стиля перекрывала пародию.
Полгода с начала основания собственного дела.
Его дела.
Историк - библиотечная крыса - крещеный окружающими их торгашами, перебивавшийся редкими переводами, первым в этом захолустье наладил экспорт-импорт антиквариата.
Дела шли хорошо, и с работы встречать он её перестал.
Лиза закончила рубить мясо на Губернском рынке.
Восстановилась и защитила диплом.
Не смотря на некоторую отдаленность и раздражительность любимого, она изредка все же слышала от него те самые "заветные слова".
А настроение приписывала его работе.
Он приходил поздно.
И Лиза знала, что во всем было виновато прошлое.
Измотанную, неживую, после двенадцатичасовой рубки говяжих и свининых туш, с видом побитой собаки встречал он ее с работы.
Готовил ужин.
В глазах же была тоска.
Лиза знала, это от бессилия перед ситуацией.
Она верила и поддерживала его.
День настал.
Он хотел сказать Лизе самое важное.
Как будто она снова переезжала к нему.
Ресторан был одним из лучших на Лубянке.
Роскошь и обслуживание завораживали.
Казалось, что такое могут себе позволить только очень крупные рыбы.
Лиза заворожено смотрела, как он делает заказ, не понимая откуда он знает все эти тонкости.
- Я слышала, что в таких местах принято заказывать аперитив. – Восторженно и заговорщицки зашептала она.
- Давай попробуем разок настоящий солодовый виски? Как в американских фильмах? Только безо льда – зачем продукт "разводить"!
Шальные зеленые огоньки заиграли в её глазах.
Ответом были внезапно скривившиеся губы:
- Никогда не заказывай виски и коньяк в начале трапезы. Это моветон.
Подозвав официанта, он заказал розовый джин.
* * *
- Пап, а почему ты так долго не мог вернуться, что мама решила уехать? – Задал вопрос мальчик. От смущения, ребенок усиленно заковырял картошкой в соусе, создав сырный Везувий.
Сотрудник часто засопел, и тоже принялся ковырять в своём «маринара»*
- Понимаешь, сын… я тогда очень хотел вернуться… но меня ранили, и взяли в плен. И только благодаря тому, что я знал о том, что у меня есть вы с мамой, мне удалось выжить.
Мальчик ещё больше потупился и отвернулся к окну.
Этот странный, большой город не принимал его. В школе за спиной все тыкали пальцем, и говорили "русски".
Мама убеждала, что современное искусство – "единственная вещь - которая не предаст." - И пропадала, на работе до вечера.
Внезапно мальчика осенило. Он повернулся и выпалил:
- Тебя же звали на новую секретную работу? Иди! Будешь зарабатывать много денег, и переедешь к нам! Маму мы уговорим!
Сотрудник поперхнулся пивом.
- Как ты это себе представляешь? "Привет, мама – теперь мы будем опять жить вместе?"
Мальчик снова погрустнел, и тихо ответил:
- Я не хочу здесь! В школе меня не любят, язык мне и эта вся "живопись" не нравятся! А мама вообще встречается с какими-то девушками, как она сама.
На слове "встречается" сын сделал многозначительный акцент.
Сотрудник дрожащими пальцами достал пачку Camel, и заказал ещё пива.
***
Центральный парк действительно был очень ухоженным. Не было такой грязи как в Лужниках.
Люди сидели прямо на подстриженной, как ковролин ровной, траве и любовались закатным небом.
Единственное, что создавало дискомфорт, пиво требовалось прятать в пакеты. Хорошо, что сын объяснил заранее.
- Знаешь, что я ещё вдруг подумал...
Сотрудник ответил сыну вопросительным взглядом.
- Ведь художники, композиторы, режиссеры одни из самых нужных людей на земле!
***
Они оба забыли, где дом, и ему пришлось связаться с Марией.
Объяснять почему они не в галерее, а потом договариваться о встрече в парке, было унизительно.
Прошло около двух часов, и отец с сыном, заели стресс ожидания второй партией хот-догов из местного фургона.
Добродушный мексиканец, подмигнув, показал пальцем на бутылки коки во льду, и мальчишка одобрительно махнул рукой
– Все равно, мама раньше восьми не явится!
Довольные, они сидели под тенью клена, заливая острое и горячее, ледяным и сладким.
- Почему ты, сынок, так думаешь о художниках? – Заинтриговано спросил отец.
- Потому, что они помогают нам так – как не могут порой помочь даже близкие! Пояснил мальчик.
- Вот, к примеру: ты уехал…
- Что это я сразу уехал? – Перебил Сотрудник, немного захмелев.
- Ну Пап!
Сын укоризненно уставился на отца, затем продолжил.
- Мамы – тоже часто не бывает рядом… А мне нужен совет, ну или просто грустно.
- Так позвони мне! – Возмутился в ответ взрослый.
- Куда? У меня номера то твоего нет, а мама занята. Да и неважно это! Заторопился мальчик.
- А что важно?
- Важно то, что многие люди так! Нет у них ни папы ни мамы. Они по каким-то причинам, больны или просто одиноки. И тогда они – идут в кино, или читают книгу, или идут смотреть картины!
И что-то находят для себя. И очень важно, что бы это их грело, заботилось о них, или просто отвлекало!
Он заметил как сын заерзал.
Внезапный уют раскололся.
Мальчик схватил его за руку со всей силы, и умоляюще зашептал.
- Пап, пап – спрячь, выкинь пиво!
От центрального входа к ним приближались две женщины.
- А что такое-то? – картинно замешкался мужчина, растроганный умными речами сына.
Мария поравнялась со скамьей.
Остановив другую женщину, шедшую с ней, знаком чуть поодаль, ехидно заметила:
- Приучаешь, сына к искусству с молодых ногтей?
- Маш, ну что ты? Были мы в твоем «Гуггенхайме» нам больше Куинджи нравится. – Добродушно ответил Сотрудник.
И тут женщина взорвалась. Она кричала без остановки не давая сказать никому, ни слова.
- Мало того, что ты нас тогда бросил, ты и здесь нас нашёл!
Я тебе сказала "русским языком", чтобы ребенка в музей повел, а не на лавке с ним пиво пил! Правильно Дженнифер говорит - "My dear, those males don't care a monkey's f... about!" Потеряться в чужом городе! Да ты - меня чуть без сына не оставил! Никакой у тебя ответственности не было, и нет!
Она со всей силы дернула за руку сына.
Отвела его к женщине стоящей поодаль. Под конец отрезав:
- Родительских прав – ты уже лишен. Подписывать ничего не нужно, Дженнифер помогла мне. Мы сейчас узакониваем наши отношения с ней. Ты больше не нужен. И не смей тут орать и руками размахивать. Тут тебе не Россия – быстро лапы за ломают!
Она развернулась, и, дав знак стоявшей поодаль паре - няньке (гувернантке) с сыном (воспитанником), двинулась к выходу.
Достав, аккуратно опущенный в мусорку бумажный пакет, он залпом осушил бутылку.
В пустоту нарушил рингтон.
Он взял трубку и коротко ответил:
- Готов.
***
В голове возникло чувство предельной опасности.
Звук разрезаемой ткани вгрызался в уши, а струящаяся кровь змеями сползала по обнаженному телу.
Лиза почувствовала как удила, надорвав её губы, врезаются в мозг.
И только вселенная, стоявшая рядом, подбадривала словами "это ещё не конец..."
Бладхаунд закрепил ремни за верстак, и взял разогретое клеймо.
Ухмыльнувшись, он отрапортовал:
- Сейчас мы поставим пробу - на самом мастере…
Следующая глава http://www.stihi.ru/2012/05/24/3743