Грусть наваливалась медленно, по крупинкам подбирая и сгибая проволочные отмычки к замкам моих чувств. Белые нитки вытягиваясь с засаленного края чистого листа полотняного платья моих фантазий цеплялись и виновато скользили по размякшей грязи моего пути. Они чернели и обрывались повиснув на разбросанных в методичном хаосе камнях стереотипов.
Страх обозвавший себя грустью, быть мертвой так и не раскрасив свое платье, костлявыми пальцами искал инструменты для того что бы разорвать шарниры стандарта жизни и любви… холст платья все распускался и однажды стал серым колючим воротником, а потом и вовсе оставил меня, скользнув едва ощутимо от шеи вниз тонким прощальным поцелуем покрыв мой живот, пах и бедра ветром былого …и я осталась обнаженной… в запахе сожаления и вкусе неисправимости бытия
Стеклянные серые глаза врача выверено оценивали объем исследования меня. Смерть назвавшая себя грустью смотрела на свое отражение в маленьком грязном окошке морга, тусклой полосой висевшей у потолка… Я любила красный, он украшал мое последнее платье, но впитываясь он высыхал на ранах под ним… я любила свои платья, мне шили их мои мечты…