Насте Ш.
Май, но январь – осыпаются лепестки,
вьюга подхватит, и над проспектом
вырастет столб. Из рукава листки
выпадут, и понесёт их. Те, кто
слышали песню, не зная её певца,
будет вам плакать, не иссякает счастье.
Настя так похудела, что нет кольца –
тонкие пальцы светятся. Было б Насте
снова семнадцать, она бы пошла гулять,
но из окна больницы такие виды,
и санитарки толстые не велят.
Только и сил, что жмуриться от обиды.
Ой, ты не плачь, а лучше, родная, плачь.
Птицы в четыре утра запевают. Внятно
слышно, как их перебивает речь
мёртвый сосед в свитере необъятном.
Всё бы им, певчим, на ветке одной сидеть,
шеи вытягивать, цокать, переливаться.
— Кто там стоит?
— Не надо туда смотреть.
Будешь смотреть, не сможешь уснуть, бояться
станешь любого шороха. Слушай лишь,
как отпевают – приветствуют хором гостя,
будь то сосед или просто лесная мышь –
в лисьих зубах лёгкие плачут кости.