Довести дело до конца.
Не сломаться.
И выскользнуть дельфином из потных рук системы.
Всех систем.
Об этом говорил Сергей, "The fool circle" был метафорой, до конца непонятой ею тогда.
Решение было рядом. Стоило протянуть руку в тумане, и дотронуться до шершавой, осязаемой коры старого дуба.
Древняя мантра должна была обмануть проверявшего деяния, и провести в обход к свету.
Прореха исключения существовала во всех культурах когда либо созданных на земле.
Лиза зашла слишком далеко, и уже не могла просто остаться одним из тех, кем уже была когда-то.
Логика хода событий исчезла, слившись вместе с голосом Баталова, эфемерным сомом и утонувшей лошадью.
Она отпустила ремень с парашютной иглой.
Обойдя подвешенного, Лиза заглянула в глаза слуги, привычно исполнявшего прихоти окружающего мира.
Эти глаза улыбались ей.
Жертва до сих пор думала, что пресловутая игра в "полотна" и "художника" – пик витка эволюции мироздания.
Но прежде чем убедить его в обратном, нужно было добиться, от этих глаз отчаянья.
Опыт показывал, что урок незакрепленный кровью – плохо усваивался.
- I'm not gonna be there to revive you.
I'm not gonna be there to revive you…
Лиза взяла электрический нож для курицы.
Одну из тех удобных моделей из супермаркетов "Хэлл-Дорадо", где возле стенда с этим конкретным товаром, для оптимального вау-фактора, всегда была установлена плазма, крутившая, и крутившая ролик, демонстрирующий все достоинства товара.
Миллиарды глаз наблюдали за тем, как тонко, аккуратно и быстро режет запеченную в индейку универсальное лезвие, прямо на праздничном столе, без единой капли жира - скатерть была девственно чиста.
Заботливо обхватив руки жены - примерной домохозяйки, отличной кулинарки, глава семьи с уверенностью президента и вожделением гимнаста, направлял зубчатое лезвие в сердце застолья. "Дорогая, держи крепче, и плавно отрезай каждую порцию" - Шептал рекламный Кларк Гейбл.
Большой палец левой ноги, легко отделившись, упал на подготовленный полиэтилен!
Музей Криминалистики в Японском юридическом университете Мейджи, который она когда-то посетила, в основном был наполнен экспозициями способов дознания.
В коллекции были как европейские вещицы (железная дева, гильотина), так и воссозданные сцены непорочного японского колорита.
Японская пытка "человек-свинья" заключалась в том, что для начала у пойманного шпиона отрезали первые фаланги пальцев на руках, дальше вторые фаланги, третьи, постепенно переходя на пальцы ног.
Последний отрезанный палец означал, следующее па-де-де.
Поочередно отрубались кисти и ступни.
Предплечья и лодыжки.
Уши, нос, язык.
Выкалывались глаза. После чего, пациент, в теле которого всячески поддерживалась жизнеспособность, отпускался на все четыре стороны.
В отличии от европейских коллег, по ее мнению, японские палачи, ремесло возвели в ранг искусства.
Музыка стихла.
Бладхаунд слышал от старожил о зверствах разведки Нихо, но пройдя два конфликта, и собственноручно получая данные, не мог представить себя свиньей стоящей посередине авто сервиса.
Для заключительного аккорда, мастер пожалела его глаза и перепонки.
Кляп медленно, но верно впитывал кровь, постепенно набухая.
Блеск радужки постепенно сменялся мороком страдания.
Склеру залило кровью.
Она села перед ним верхом на стул.
- Ты можешь не поверить...
Ничего что я с тобой на "ты"?.. Обоюдные пытки так сближают! - Усмехнулась Лиза, откинув волосы открывшие свежие швы на её щеке.
- Так вот, ты можешь не поверить, но испытывая нечеловеческие мучения, в момент нашей первой встречи, я все же внимательно слушала-то, что ты мне говорил!
Чтобы ноги не затекли, она потянулась, выставив их вперед, как на чоппере.
Труд палача, как и всякий труд – утомлял.
- Я не только слушала. Я даже обдумала твою точку зрения! – Наблюдая, за поволокой свиных глаз, Лиза намерено прикурила зеленой искрой сознания, уже тонувший взгляд сотрудника.
- И ты знаешь... я не согласна с твоей гипотезой.
Вселенная, как при затмении, уже скрывалась, уходя под капилляры век.
- Мастер ты или нет - Мало кому известно, где находится венец мироздания.
Бесспорно только то, что ты создаешь, один из миров.
Но твой мир мал от того, что у него есть границы...
У полотна – всегда есть рама! – Лиза улыбнулась мучительному вопросу в глазах мужчины.
- Твоя рама – удовольствие от мучений других!
Суть ускользала от понимания Бладхаунда.
Мучения?
Но она тоже мучила свои жертвы!
Моменты осознания превосходили Физическую боль
- В моем случае, страдание – было условием, для получения конечной истины.
Кроме нашего с тобой конкретного случая.
Ты меня пытал. И изуродовал.
Я должна была отомстить!
Внезапно её скрутило от прилива отвращения к происходящему.
Она понимала – это начало перерождения.
Нужно было успеть донести мысль.
- Катарсис, я испытывала, при получении дара - человеческой воли.
Боль являлась данностью.
А роспись в договоре ставилась только при согласии дарителя.
Лопнувшие капилляры свиных глаз постепенно восстанавливались.
- Война между неистовством и жестокостью в конце-концов определяет победителя. Калека побеждает солдата в полдень, не потому что солдат боится и стоит насмерть за свою мать, дочь, брата и всех святых, а потому что другой солдат сделал его калекой.
Она горячо зашептала в ухо сотрудника:
- Я всегда буду выше.
Злой механик, проектирующий ловушки, формирующие, таких как я... - сказочный кузнец, умеющий сделать лишь пшик. Как в Сказке - прут раскалит и в воду.
Лиза невольно ухмыльнулась.
- Вас – механиков много. А похожее на меня существо я пока не отыскала.
Рвотный рефлекс вновь подкатил к горлу.
Сглотнув, она дотянулась до обреза.
Разломила ствол.
Приставила дуло.
- Логичное окончание формулы имеет множество решений.
С градацией от банальности морали и нравственности, до колоноскопии.
Соблазнительно продержать тебя закованным, в качестве Прометея Франкенштейна нового времени, до заморозков
Внезапно устать от всего, или терзаясь муками совести,
покончить с собой, продолжать поглощать чужие воли дальше.
Всё это вписывается в систему решений и координат.
Даже если я стам садовницей выращивающей кладбищенскую цикуту.
Курок дрогнул как Джеклондовское рассохшееся колесо рулетки.
*Автор приводит как аллегорию тибетский обряд из книги мертвых. В тибетской религии, при смерти возможно избежать ада, читающие манры – ведут душу сквозь лабиринт мимо дракона взвешивающего добрые и злые деяния, т.к. конечная цель это перерождение. Иногда, душе удается избежать судилища.
Следующая глава: http://www.stihi.ru/2012/05/28/7886