Часами могу глядеть в зазеркалье моря:
дрожит и щекочет, и бьётся в живом узоре.
И ссорит горластых чаек с прозрачной рыбой,
с причалами - лодки, детишек - с прибрежной глыбой:
они всё пытаются влезть на неё повыше,
а море смывает их вниз, только смех и слышен.
И тут я припомню себя, осмотрю коленки -
ещё проступают там шрамы - мои нетленки:
белёсыми буквами детство навек вписалось,
тогда-то оно значительным не казалось.
Вот это полезла, как дура, одна на скалы -
упала, конечно. От мамы тогда попало.
Тут пса покормила с руки - волкодава, что ли -
но палец остался, не помню уже и боли.
А морю-то всё равно, что случалось с нами -
оно, просыпаясь, качает восход волнами,
оно норовит под себя приспособить берег -
плевать на закат европ и расцвет америк -
съедает дома и храмы, стирает геммы
в порядке вещей и не отходя от темы.
Потом поднимает со дна корабли, вопросы
и вечные истины. Выше - лишь альбатросы.
Но мы-то в каких небесах до сих пор витаем,
что чаем нетленным наш мир, коли он смываем?
Волна отмеряет нам время, она нас терпит,
и если захочет, возьмёт нас и обессмертит.
А те, кто остались, не станут кричать: воскресни,
но сложат стихи и развеют над морем песни.