А я снова медленно вплываю

Людмила Гопенко
А я снова медленно вплываю в смутные сны-воспоминания уже мои собственные...

Помню, как из жаркой тягостной тьмы постоянно наплывает тусклый свет прикрытой лампы, мне от него ещё хуже. Страшно хочется пить. Мама приподнимает меня, и подносит к губам огромную банку. В такой же у бабушки Сони на столе под марлечкой, в бледно-жёлтом настое плавает скользкий чайный гриб.
- «Это простокваша (какое смешное слово), пей» - говорит мама. В банке что-то слоистое, скользкое и белое. Мне всё равно, я пью. Оно мягко проскальзывает в горло, становиться легче.
Кисловатая прохлада вдруг сразу всё проясняет во мне. Я вижу маму и вижу, что я лежу не в своей постели, а почему-то на составленных стульях. Это странно, но, наверное, так бывает, когда болеешь. Мне не хочется вдумываться в эту загадку, голова тяжелеет, и я погружаюсь в приятную сонливость. Проснувшись утром, я уже знаю, что всё противное, тяжёлое позади – мне легко, и так радостно, что я даже устаю, и снова засыпаю с блаженным удовольствием.
Когда просыпаюсь, то у себя под боком нахожу чёрного пушистого плюшевого медвежонка, с огромной круглой головой и неуклюже-короткими лапками. Он лежит рядом, и ласково на меня смотрит. У меня уже был медвежонок, старинный, ещё мамин, серенький, с одним глазом и вытертой шкуркой. Я любила его скорее как семейную реликвию, представителя того неизвестного и интересного времени, когда меня ещё нигде не было, хоть это и трудно понять. Мама, наверное, любила его в своём детстве, а мне это никак не удавалось.
В нём было что-то унылое, никакого выражения на худой мордочке я не улавливала. Он никак не отзывался на мои попытки как-то оживить его своей фантазией. В моих бесконечных играх он всегда только присутствовал, как посторонний.
А этот чёрный и весёлый медвежонок сразу вызвал нежность, и он был уже совершенно мой. Но его появление было только началом огромной радости. Я услышала голос, от которого даже бросило в жар – голос моей БАБУШКИ, бабушки Шуры. Она на минутку показалась в дверях, и покивала мне рукой. От радости я нырнула под одеяло, просто не зная, что мне делать. Здесь, в этом доме, который никак не хотел становиться моим, хоть мы и давно тут живём, всё сразу изменилось. Но почему-то я не могу броситься к ней, прижаться, как сделала бы там, в моём, в ЕЁ доме. Я немного отвыкла он неё, и она немного не такая как всегда. Она держится на расстоянии от всех, хоть мы все  -  дед Илья и бабушка Соня, мамин младший брат Миша, мои родители и я  - в куче, и живём всего в двух небольших тёмных комнатах. А теперь тут же и моя бабушка, и моя тётя Мила, сестра папы, что приехала с ней. Так и не знаю, где же они все размещались.
Кроме медвежонка мне привезли ещё забавную мышку с пуговкой на тёмной спинке. Если за пуговку потянуть, изнутри мышки появляется длинная тоненькая верёвочка, и когда её всю вытянешь, а потом отпустишь, то мышка начинает суетливо бегать, пока вся верёвочка не спрячется обратно.
Когда папа, внезапно пустил мышку совсем рядом с мамой, она поверила, что мышка настоящая, и папе здорово попало.
А как-то рано утром настоящая мышка пришла навестить моих родителей прямо на их одеяло, и добежала папе до груди. Там она остановилась, и выглядела очень доверчивой и любопытной. Тут родители проснулись, и от маминого внезапного и оглушающего крика у меня захватило дух, а мышка сперва окаменела, а потом серой молнией метнулась не вниз, в свою норку, а к противоположной стене в ногах кровати, и взмыла по ковру на самый верх.
В длинном плавном прыжке, прямо от подушки к потолку наискосок, папа, как огромный  бесшумный кот, мгновенно её там поймал, и с гордостью положил маме на одеяло свой трофей. Но мама к мышам относилась крайне отрицательно, как и к мышедержателям, и оба были изгнаны из спальни. Чтобы закончить эту мышиную историю я добавлю, что прехорошеньких черных садовых мышек, с очаровательными мордочками и огромными, круглыми чёрно-розовыми ушками, пойманных котом, и привязанных потом за хвостик, нам с сестричками давала рассмотреть и погладить их мама, моя тётя, там, в чудесном саду моего детства, на Украине у бабушки. (Раньше говорили НА Украине)