В холодной пустыне, что стала судьбою твоей,
Бредёшь наугад, ослеплённый сиянием снега,
Всё дальше и дальше...
В безмолвии дней и ночей
Бесцветным вдруг стало пронзительно синее небо.
Затерян в пространстве, с мечтою своей разлучён,
В бесцельных скитаньях истратив последние силы,
Ты ждёшь, чем закончится этот навязчивый сон -
Сон жизни твоей, одинокой и злобно-унылой.
Вдали от людей, в стороне от домов и дорог,
Устало идёшь, потерявший надежду кочевник.
На плечи тебе взгромоздился уродец без ног -
Твой лоцман в пустыне, твой жаждущий крови нахлебник.
Кривыми ручонками шею обвив и сдавив,
Он скачет как дьявол и держит коварные речи.
На сердце твоём образуется гнойный нарыв.
Смеётся злой карлик и давит, и давит на плечи.
Он шепчет тебе, что судьба - это лошадь без глаз.
Она неподвластна хлысту человеческой воли.
Её оседлать и пришпорить дано только раз -
Чтоб рухнуть в овраг и кричать от неистовой боли.
Он шепчет: любовь - это просто больной эгоизм.
В любимых мы видим и любим своё отраженье.
Вот - правда, вот - истина, если угодно, - трюизм;
Но, есть такой термин изысканный: "ложь во спасенье".
Свобода - продажная девка; за чёрствый кусок
И дым очага суетливо отдастся любому.
И, коль у неё есть душа, то, она у неё - между ног.
Ты должен смириться, принять это за аксиому...
Вещает уродец, вонзив когти в шею твою,
Твоим наслаждаясь тяжёлым и хриплым дыханьем.
В засыпанном снегом, унылом, холодном краю
Он стал для тебя преступлением и наказаньем.
И в час, когда медленно рухнешь ты в прах ледяной,
Когда в голове вдруг захлопнется некая дверца,
Злой карлик издаст торжествующе-жалобный вой
И грудь разорвёт, чтобы съесть твоё чёрное сердце.
2001