За окном второй, общей спальни рос виноградник в три-четыре ряда лоз и до крыши высотой на металических подпорках, и куст шиповника у забора. Я знала, что к зиме все эти лозы надо было бережно отвязать от трубчатых подпор, аккуратно свернуть кольцами на земле, и землей засыпать, чтоб снег не убил их в суровые холода. Видеть это не довелось – я была летней гостьей.
Вился белый виноград и у крыльца за ажурной металлической оградкой обсаженной цветами морозко, что зацветает перед осенними холодами, и похоже на васильки, только блёклые.
Я почти никогда не бывала у бабушки в пору созревания винограда, уезжала в школу, и виноградник не был так обжит как противоположная часть сада с абрикосами, кружовником (так произносилось у нас) малиной, вишнями и сливами.
Старое-престарое персико-абрикосовое дерево, некогда скрещенное бабушкой, всё ещё дарило иногда потрясающе плоды. Размером они были с крупный персик, а ароматом и вкусом походили на лучшие в мире абрикосы, и косточка была большая, как у персика, но абрикосовая.
Мы с сестричками там играли на остове старой железной кровати, которой довелось перебывать и кораблём, и замком, и горами, и заколдованной, невидимой пещерой. Ржавые останки старой электроплитки были прожорливым чудовищем, поработившим наши резиновые и пластмассовые игрушки. Те силились объединиться, и стряхнуть с себя ярмо, но им мешали страх, зависть и предательство в рядах.
И вот, как-то в разгар всех этих захватывающих событий на голую Ирину спину шлёпнулся и растёкся по ней сладчайший и ароматнейший плод. Хотя все, что можно было поделить, было поделено честно, на троих, Ира возмущалась, что в заключительной части пиршества поучаствовать никак не может, как ни пытается. А мы с младшенькой Леной не растерялись, и старательно всё с её спины вылизали.
Было ещё два абрикосовых дерева, одно с белыми, и другое с оранжевыми плодами, которые созревали раньше других, и мы на них паслись.
Не очень охотно, но было дано разрешение на них залезать, правда, до определённой высоты. Отвоёвывать это право пришлось опираясь на рассказы «о папе», в которых фигурировали подвиги и посерьёзней. Но бабушка объяснила, что ответственность перед нашими родителями запрещает всякие вольности, которые себе самой можно было позволить. Пришлось смириться.
С виду бабушкин двор был вовсе и не двор никакой, я ведь разные дворы уже видала. В Ленинграде видела большие каменные дворы-колодцы соединёные арками с дровяными запасами, сложеными в большие лабиринты, где мы играли с громадными, запирающимися на ночь чугунными воротами, и с дворниками в тулупах и фартуках, подметающими их по утрам. Видела и весёлые зелёные дворы вокруг новых домов, открытые со всех стороны и полные детворы.
А у бабушки на Украине это было просто цветочное море, и цветы заполняли его самые разные.
Украину трудно удивить цветущим садом, но у бабушкиного забора частенько останавливались полюбоваться люди, проходящие по нашей улице к Днепру, на пляжи.
Если бабушка была дома, то брала ножницы, и быстро нарезав цветов, дарила зрителям букеты.
Прямо посредине сада бабушка каждую весну засаживала, огромные клумбы, обрамлённые поставленными на уголок кирпичами, где летом пенились флоксы, перетекая цветом от белого и нежно-розового, сиреневого и алого до густо фиолетового.
Бабушка собрала их большую коллекцию и обменивалась семенами с такими же любителями флокс.
Клумбы всегда выглядели опрятными, что требовало ежедневной работы: надо было постоянно вычищать головки флокс от уже завявших цветков.
Нам тоже нравилась эта забота-работа, она входила у нас в привычку, и мы азартно охотились за такими засохшими цветками, портящими вид роскошных шапочек.
В серединке клумб высились гордые георгины, не удоствивающие вас никаким запахом, зато какие вспышки красок! И розовые кусты, щедро благоухающие на рассвете.
В тенёчке под вишнями густо зеленели пеоны усыпаные волшебными пушистыми крупными цветами с победным ароматом. А по краям окаймляли флоксовые разливы бархатные тёмно-алые гвоздички со своим скромным, но незабываемым тонким запахом.
Над всем этим великолепием шпалера высокой сирени осыпала дорожку к входу в дом своими ароматными звёздочками и нависала пышными кистями.
Нас среди этого моря было и не видно. Поэтому когда на сад опрокидывался летний ливень, мы, в все трое, в восторге прыгали голышом под щедрым небесным душем. Такие дни в летнюю жару были празником, и мы радовались тучам.
Вот в однажды мы, увлекшись игрой под абрикосо-персиком, услышали громкий шум дождя, визг детей и крики женщин. Смотрим туда, а там народ бежит по улице во всю прыть, прикривая чем попало головы от хлещущего их сильного ливня, который ветер гонит точнёхонько вдоль нашего забора, за которым мы с сестрёнками остолбенело следим за этой кутерьмой.
В нашем, словно зачарованном саду было тихо и сухо, светило солнце.