- Думаю, теперь ты уж не выпустишь из рук эту златовласку, - сказал Братан.
"Мемуары".
Он сказал:
- Чем настойчивее преследование, возможно, тем дальше цель. Тем глубже тонешь, чем упорнее ты борешься, . Только пьяный - воистину! - может быть трезвым. Только шлюха может быть целомудренной. Жизнь - не место для праздных размышлений.
Он взял аккорд и ударил ее токкатой Баха, она слушала.
"Он и Она"
***
Тот вечер им не выпустить из рук:
"Прости! Был груб. Не помню...Я - с тобою."
Луна и боль, старание вокруг
друзей их помирить, их было двое.
Он и она, крутые от сохи,
что мир при Хань надвое распахала.
Тот мир в зрачках ее на миг застыл:
накрывший его взгляд, как одеяло.
"Прости!" Нет, не простила, и, прикинь,
он был неправ лет сто и даже двести.
Теперь же с нею он, увы, враги,
и репа у Москвы, смеясь, не треснет.
- Был груб. - И я была, мой дорогой,
не думай ты, что женщины не могут
мужчину ранить словом, как киркой,
чтоб надвое ходил всегда расколот.
"Не помню..." Помнишь все! И помню я
те вечера, как мы по телефону
шептали в трубку: "Мой ты, ты моя!".
Гудок тогда эпохой был огромной.
"С тобой - я." Черта-с-два! Со мной ты - как?
Когда жена из дома рано вышла?..
А дальше плач и стон: "Мудак, мудак!",
отбой и трубка на руке повисла.
Выходит что на площадь в те года,
верней, в то место, где впервые с нею
вглянуть, я повстречался, не судьба.
Как ОПГ Ореховской аллея.*
*На Котляковском кладбище есть аллея, где похоронены члены ореховской бригады (Москва, Орехово-Борисово).
Гудок тогда эпохой был огромной.