Если двигаться по проспекту Незалежности в сторону Чырвонага касцёла, то вся его величественность снедается серыми зданиями, окружающими площчу Незалежности. Разумеется, красного много не требуется, как и любой камень, краеугольный соборный Сымона и Алены требует оправы. Но стоит он теперь на Незалежности.
Залежи - скопления чего-либо, долго лежащего без использования, употребления.
Так вот, не доходя до монументальных зданий олицетворяющих собой Независимость белорусского народа, я сворачиваю в неприметный магазинчик с тривиальной вывеской «Книги».
Стеллажи то ли информации, то ли дезинформации на отживающих свой век бумажных носителях. Безусловно, мы скоро будем бродить по улицам с инфоэкранами: коснулся эфира и ты в эфире, но пока весна пресловутого 12-го года и залежи в переплетах пытаются проникнуть в наше пространство то репликой, то цитатой, то молитвой…. Умирают ли знаки после смерти тех, кто был проводниками…. Или всё ж таки сознание – это бессмертие.
У входа в магазин книги сидит нахохлившаяся ворона и внимательно всматривается во входящих. Серая с черными вставками. И глаз у неё голубой. Вороне подходит такое божественное дизайнерское решение – голубые глаза. И взгляд существа живущего, говорят, лет триста. Или это вороны живут три наших срока, а то и четыре, или все пять….
Под каменными сводами пахнет свежей типографской краской, как только и могут пахнуть никем не тронутые собрания сочинений. Как коснуться мира по ту сторону эфира? По-моему красноречивее взгляда той вороны на Независимости ничего и нет:
— Протяни руку — и по вере твоей будет тебе.
Я протягиваю и в первой попавшейся на глаза строчке из книги вижу пророчество. В одну строчку. Много это или мало. Внутренний голос совещается сам с собой и выдает:
— И что — это всё?
В его посыле явно угадывается разочарование. Так для кого я предугадываю события? Говорят: дважды гадать на судьбу не стоит, но я все ж таки хочу угодить голосу. И уже не впопыхах, а обстоятельно оглядевшись, достаю из стопки девственно пылящихся книг что-то в твердом переплете. Разворачиваю и, не заинтересовавшись ни авторством, ни названием, читаю черный по белому текст (про себя, но внятно, так чтобы голосу было ясно действо, вдруг, он иностранец).
Теперь вот, вспоминая строки книги, не могу вспомнить ни оригинал, ни близко к тексту, но сюжет, описанный в том произведении, мне запал в душу.
Белый русский офицер из эмиграции приходит в ломбард и пытается продать свой орден Станислава. Для лиц христианского вероисповедания. Между продавцом и покупателем на прилавке лежит звезда с мутировавшим в русского двуглавого бывшим польским орлом. Одна голова птицы смотрит на желающего с ней расстаться, а другая…на владельца лавочки. Однако бывший офицер бывшей империи слишком не одинок в своем порыве заработать на хлеб насущный. И хозяин скупки слышать ничего не хочет о русских орденах.
— У меня этих Станиславов пылится полный ящик. И в коронах и без корон. И с вензелями SS. Куда еще один?
Попутно выясняется, сто русский Станислав бесценен, потому как за него действительно не дают никакой вразумительной суммы в дензнаках этой страны. Спасибо ещё, что приютили всех этих беженцев без родины, без дома. И хотя приютили не даром, в глазах хозяина положения, как в глазах того ворона из моей памяти, люди без сорта остаются таковыми при любом раскладе, и нечего втюхивать свои пустые регалии порядочным гражданам.
Неудачная сделка на этом слове срывается. В голодных глазах русского нет ничего: пустота. И где-то на сетчатке отражаются лучи потускневшей от времени звезды.
Но неожиданно в диалог вступает еще один праздно гуляющий среди раритетов господин:
— Пожалуй, я бы мог купить ваш орден?
И орел перемещается поближе к потенциальному покупателю. В глазах, только что безжизненных и равнодушных, проблескивает какая-то искорка:
— Простите, что вы сказали?
— Я предложил купить ваш орден за любую указанную вами сумму, — обладатель голоса говорит по-русски абсолютно без акцента, при этом слегка похлопывая кожаными перчатками по ордену.
Искорки в глазах кавалера Станислава постепенно становятся всё более заметными. Даже румянец постепенно проступает на бледных, неухоженных, ощетинившихся короткими ворсинками щеках:
— С какой стати?
— Но вы же хотели его продать? — орден постепенно превращается в яблоко раздора, что несколько изумляет местного перекупщика.
— Кто вам сказал, что мне хочется продать его продажному красно….. — далее следует вульгарное обращение к холеному на английский манер господину.
— Что плохого в том, что русский орден достанется русскому, тем более, что мне хочется вам лично помочь, а милостыню вы явно не примете? — не прислушиваясь к грубому обращению первого парирует второй русский.
Внезапно глаза нищего загораются абсолютно не вписывающимся в ситуации энергетическим зарядом, и в порыве этого, орден сметается из-под перчаток на каменные плиты, бог знает какого столетия, и на них, давя и уничтожая, втирается в порошок воинская слава государства российского под возгласы:
— Русский орден достанется русскому…. Достанется….достанется….
Собственно это конец отрывка….
Доволен ли голубоглазый ворон с Независимости….или Незалежности…..
© Copyright: Волна Поль Домби, 2012
Свидетельство о публикации №21206011105