НЕСОСТОЯВШИЙСЯ РОМАН(С)
(продолжение)
Вот на этой слёзно-лирической ноте мой "курортный роман" можно было
считать законченным. Хотя дружок мой был наивно убеждён в том, что
всё-всё у нас ещё впереди. И для сомнений-возражений у меня не было
особых аргументов. Ведь оставалась надежда на какую-то близость в уютном
поезде. Оставалась вера в теплоту Москвы, где у него, как он считал,
были хорошие знакомые. Да и мы сами были ещё далеко не старые...
Но действительность сурово отнеслась к его (да и к моим, чего уж
притворяться) фантазиям, вознамерившись жестоко отомстить за столь
явную нерешительность в главном жизненном вопросе. И начала она с того,
что подкинула нам в спутники по купе двоих угрюмых северян, не
вылезавших из купе по простейшей причине - они промотали все свои
"длинные" северные рубли на короткие южные удовольствия...
Не ведал Шекспир, творя миф о Джульетте,
Как рАзнообразен в страданьях всевышний -
Найдётся ли проза печальней на свете,
Чем ночь в купе тесном, где два тела - лишних?
Стук сердца любимого глушится храпом,
Шёпот мерещится громом с небес.
Забил бы Господь всё смердящее кляпом -
И больше б не надо от неба чудес...
А договориться как-то с проводником моему поэту было не по зубам.
Я уж и не говорю о неиспользованной возможности купить всё купе ещё
в предварительной кассе.
И златоглавая Москва встретила нас совсем не хлебом-солью, и не
ключами от золотых хоромов, а жуткой стужей, метелью и ранней
темнотой. Дружок великодушно предложил мне все свои тёплые одёжки,
но сам заметно начал синеть то ли от холода, то ли от безуспешных
звонков "хорошим" знакомым...
Оставалась совсем уж крохотная надежда на моего любимого братика
Бориса, курсанта Московского Высшего артучилища. Вот это - мужчина!
Жаль, что он - мой брат, ей богу...
В ноябрьскую стужу мой братик любимый
Солдатскою шапкой поэта укрыл -
То ль спас от пурги колокольчик ранимый,
То ль в холмик со звёздочкой счастье зарыл...
Мужчины в погонах поэтов спасают
Не только от стужи и ради сестёр.
Мужчины любимых своих не бросают
Ни в стужу, ни в Волгу, ни в ад, ни в костёр...
Братишка с полувзгляда-полуслова понял наши страдания. Повёз нас
на метро в какое-то известное ему укромное местечко. Им оказалась
полуподвальная крошечная квартирка, где (вот уж никогда бы не могла
и предположить!) проводили свой краткий досуг хоккеисты славного
столичного "Динамо" (судя по разбросанным по всем углам клюшкам с
этой красивой надписью, рукавицам и прочим аксессуарам хоккейных
спектаклей). А дверь в это уютное гнёздышко, после получасового
стука Бориса, открыла нам парочка восстанавливающих силы спортсменов,
причём один оказался прелестной девушкой...
Борис чуть-чуть пошептался с хоккеистом, все уселись за совсем
неполированный стол, выпили принесённую Борисом водку. Поиграли в
"дурачка" замызганными картами...
Увы, моего милого озябшего поэта не согрели ни "столичная", ни
спортивный дух подвала, ни мой утомлённо-призывный вид...
Нас доброе московское "Динамо"
Вознесть могло бы из подвала до небес,
Но видно, милого не научила мама,
Что мудрым может быть и страсти бес.
Поэту подавай альков под балдахином,
Не к каждой лошади бежит его Пегас,
Не хочет стойл, пропахших анальгином,
Без пойл-абсентов не подастся на Парнас...
*****
(продолжение следует)