Этот город сжигает книги и рвет дома.
Солнце валит в страхе брюхом за горизонт.
С непристойным и грязным гиканьем кутерьма
Поднимается на поверхности из низов.
Хочешь, скалься, играй жевалами темных скул -
Каждый третий давно расстрелян и брошен в снег.
Это город планктона красного и акул,
Доживающих свой прощальным имперский век.
«Все спокойно, я знаю. Верю, что он с тобой.
Мне не важно, кто прав, Деникин или Колчак…
Просто, Господи, пусть вернется назад живой.
Пусть израненный, у товарищей на плечах,
Но живой! Пусть воздухом дышит грудь.
Пальцы так же ерошат челку, сбивая прядь.
Помоги ему, милый Господи, не свернуть.
Он упрямый… До самой смерти готов стоять
За Россию… За то, что свято да нежило!
Милый Господи, защити его лишь от пуль
Ветром, вьюгой да отврати от него излом.
Пусть он чаще там вспоминает про наш июль….»
Его вывели поздно ночью, под блеск луны,
Он командовал сам, как будто команду в бой.
«Целься! Пли!» и рухнул оставив лишь за собой
Чье-то фото с пометкой на обороте:
"Июль. 16-й год. Челны."