Он думал, что время – плод созревающий,
и он – в сердцевине плода;
небо, ветра, города, товарищи –
всё – не во сне ли создал?
Шаткая улица, дымчатый профиль утра,
снег, леденящая кожа нового дня;
время втекает в горло, глотается трудно;
чья-то спина из-за чьей-то спины не видна.
Пасынок лета, детдомовский пасынок солнца;
ветка дрожит на ветру; так в метро, на работе;
падают листья, и каждого ртом он коснётся;
листья у всех во рту, губами сжатые плотно.
Падают листья, их соками он созревает;
вот и опять эта улица, дом этот, дверь;
снег на ботинках, в прихожей оставленных, тает;
время смеялось, плачет оно теперь.
Он чувствует каждоминутно растущую тяжесть;
он притяженье к земле сжимает в руке;
густеющий воздух давно подготовлен к пропаже;
ветка дрожащая, яблоко в узелке.
1970