Умер. Нет, наверное, не умер.
Ещё рождает сердце кровоток... ведь я иду!
По майской улице, с названьем Первомайской,
Иду и чувствую... Из центра на восток.
И не поверишь, что душа, уйдя от тела,
Вновь смогла сама сюда прийти,
И не поймёшь, что тела больше нету,
Что душа и есть твои стихи.
Ведь вижу я, как элетричеством играют фонари,
И слышу, как они асфальт ласкают жёлтым светом.
Я ем всю пыль, что встречные машины подмели,
И наслаждаюсь ароматами при этом.
И надо мной раскинулось иное небо,
Где и ни звёзды, и ни тучи не видны.
А со мной идут другие люди,
Как и я, все верят, что живы.
И вода вдруг грянет с того неба,
Заспешат, забегают тела.
И на улице с названьем Первомайской
По путям трамвайным побежит река.
Побежит им вслед да вскоре смоет
Веру, что их жизнь ещё жива,
Растворит и всех построит
Возле местного угрюмого ДК.
Около входа мутным, обезличенным сияньем
Замерцает в бесконечности толпа.
Дом культуры колонным своим взглядом
Не спеша подсасывал тела.
Каждый вспоминал своё родное.
В каплях майского очищающего дождя
Напевал свои молитвы тихо
С своего ёще живущего чела.
Незаметно, совершенно незаметно,
Как сквозь пальцы просочилась и пришла моя чреда,
И в загробный мир вступила
Ещё моя живущая нога.
И пройдя сквозь тьму или разлепляя веки
На ещё оставшихся глазах,
Я узрел вокруг колышущее поле,
Всё в унылых, фиолетовых цветках.
И никто меня не встретил в этом поле:
И ни чёрт с трубой, и ни Богом присланный монах.
Я готов отдаться был тому, кто мог бы просто слышить,
Свой обет безмолвия оставив на цветах.
Вот она, моя последняя обитель,
То что мне пророчено, иль то что я нашёл.
Здесь в краю безмолвном, безмятежном
Вспоминать осталось всех, кто рядом со мной шёл.
Быть личностью, быть просто человеком!
Слова, поступки жизни всей обнуляют вклад:
В той жизни был я крайне равнодушным.
А бездушным светит лишь бездушный ад.