На краю мирозданья усталый творец
Создавал свои чаши из ветра и пыли.
На краю неизведанной каменной мили,
Он нашел для себя новый путь наконец.
Эти мысли, что заняты новой судьбой,
Никогда прежде небыли так многогранны,
Сколь призрачны думы и все-таки странны,
Он не занят всемыслием, занят собой.
У него пару чаш и дорога утрат,
Безнадежно сошедшая где-то на юге,
Он в неведомом ранее странном испуге,
Выбирает ту чашу в котором закат.
Выпивая ее наш усталый творец
Отсчитал у себя десять лет отреченья
И предав себя вечному сну из забвенья,
Растворился в пыли серебра наконец.