Можно сказать, первый опыт в написании рассказа.
1.
Каждый раз, когда снова наступает на пятки осени зима, я жду снег.
Снег - он почти как живой. Сидит там, на облаках, свесив ноги, и
наблюдает, как маются люди в ожидании его появления. И вот, когда совсем перестаешь ждать и уже, казалось бы, смирился с оголенной осенней землей, с небес начинают сыпаться первые снежные хлопья. Кажется, что вся бренная земля, которую мы ощущаем под нашими подошвами, становится такой же белоснежной, точно невинной. В каждом снегопаде, как и в каждом приходе,
есть своя особая зимняя нежность, холодная недоступность.
В этом году я ждал снег по совсем иной, понятной только мне причине.
Двадцатая зима явно задерживалась. Казалось, она в раздумьях поменяла
билет на свой рейс и решила остаться еще ненадолго в мире облачных иллюзий. Зима давала мне шанс, но я бездарно утратил его, как в прочем, и все остальное…
2.
Два года назад в автокатастрофе погибли мои родители. Тогда мне было
всего семнадцать, и я не особо разбирался в том - как прожить в одиночку, самостоятельно, совершенно бесконтрольно провожая день за днем. Так как социального пособия хватало только на еду и мелочные расходы, необходимо было искать работу. Все мои одноклассники и друзья разъезжались по крупным городам - кто поступать, кто просто развиваться дальше. Впервые, я почувствовал себя совершенно одиноким человеком в этом году.
На тот момент мне казалось, что мир полностью обесцветился, его как будто
выстирали, выжали и опустили мне на плечи. Целыми днями я скитался по городу, погрузившись в свои мысли, хотя, надо сказать, в голове у меня была полная пустота. Домой возвращаться не хотелось - все там напоминало родителей и те счастливые времена, когда они еще были живы. В эти моменты я отчетливо понимал - как больно я делал им своими драками в школе, пьяными дебошами, руганью... От этого мне становилось еще омерзительнее. Все детские иллюзии рухнули в одночасье. Ощущение – словно я совершенно ничего не понимаю в этой жизни, не покидало меня. Начиналась новая пора – сам за себя.
Казалось, за месяц я стал взрослее на целую жизнь.
3.
Однажды, как обычно, бесцельно прогуливаясь по городу, ко мне подошла девушка. Выглядела она довольно несчастно, можем именно поэтому я и откликнулся на просьбу проводить ее до дому. Ника сказала, что гуляла с друзьями, они выпивали, выпивки им оказалось мало и в ход пошли наркотики. Под кайфом, один из них предложил угнать машину,
случайно попавшуюся на пути. Остальные поддержали эту инициативу,
а Ника решила уйти домой, так как, по ее словам, ее там ждали.
Позже, узнав ее лучше, мне будет совершенно непонятно - почему именно в тот день она решила уйти от своих закадычных друзей. Скорее всего, ей просто стало с ними скучно.
Всю дорогу мы шли молча, она лишь иногда посматривала на меня из-под своего капюшона. Возле подъезда, Ника предложила мне зайти к ней. Я, ни минуты не раздумывая, согласился. Мне не хотелось возвращаться домой, в холодную кому воспоминаний, поэтому любая попытка отсрочить это казалась для меня спасением, хотя бы и не долгим.
В квартире Ники было холодно и довольно грязно. Она объясняла это тем, что ее почти никогда не бывает дома. Ника долго рассказывала мне, что она старается прожить свою жизнь как можно красочнее, интереснее, в отличие от большинства обывателей.
На кухонном столе я увидел использованный шприц, со сгустком крови внутри него. Рядом лежал жгут, зажигалка и опаленная ложка.
- А, не обращай внимания, - отмахнулась Ника,- это так, баловство. В последнее время пересела. Со школы травилась всякими таблетками, каплями, прочей химией. Хотелось уйти от этой постылой реальности. Постепенно стало быстро отпускать. Одно время даже воровала у мамки на работе
морфин - она у меня фельдшером в местном клоповнике работает. Когда мамка заметила, даже устроила мне скандал. Отец кричал: "Как так можно! Наша дочь - наркоманка!" А мне, знаешь, было уже совершенно безразлично,
после очередной дозы. Они даже в лечебницу меня хотели запихнуть – в дурку. Мне пришлось сбежать из дома. И веришь, даже не искали... Да ну их!
Ника запила горсть каких-то таблеток стаканом воды.
- Черт, этого надолго не хватит. Скоро снова начнет ломать. В последний месяц перебиваюсь всякой самопальной дрянью. Кажется, скоро растаю. Все вещи велики, ничего не ем. Все уходит на наркоту.
В этот вечер я практически все время молчал. Я смотрел на Нику и думал о том, что мы с ней оба оказались на дне этой жизни. Два подростка, совершенно никому не нужных, вынужденных приспосабливаться и выживать, как-то зарабатывать себе на жизнь, в огромной океане взрослых проблем. Однако между нами была одна большая разница - я оказался выкинутым на берег отчаяния по вине судьбы, Ника же сама выбрала для себя такую жизнь.
Еще недолго я сидел у окна и думал, думал, думал. У меня было, казалось, тысячу вопросов к самому себе, и ни одного ответа на них.
Поняв, что сижу в полной тишине, я пошел искать Нику. Она, свернувшись калачиком, лежала на старом, облезлом диване, стоявшем в зале. На ощупь, в темноте, я нашел какое-то одеяло и накрыл девушку.
Я вышел из подъезда медленным шагом, будучи уверенным, что никогда больше не встречу Нику.
4.
Прошло пол года. Я старался больше не ходить в том районе, где когда-то встретил молодую наркоманку. Путем долгих усилий, мне удалось найти работу бармена в одном из зачуханных баров неблагополучного района.
В мои обязанности входила подача напитков местной гопоте и барыгам. К большому счастью, мне удалось также устроиться уборщиком в этой берлоге. Так как денег всегда не хватало, этой возможности я был очень рад.
Уборная комната была общей, поэтому зачастую доводилось выносить из сортира то пьяных баб, то заблёванных мужиков, заснувших на полу. И вот однажды, моя швабра наткнулась на чье-то тело в темном углу сортира. Я даже подумал сначала, что наткнулся на труп. Посветив мобильником на "находку", я заметил, что тело еще дышит. Это была совершенно бледная, как стена, девушка со знакомыми мне чертами лица. Ника. Я вынес ее на руках из уборной комнаты, и положил на диван в пределе.
Сдав смену, я кое-как, под руку, увел Нику из бара. До ее дома было очень далеко, поэтому я решил забрать ее к себе, чтобы она хотя бы пришла в чувства.
5.
Утром я проснулся от звуков всхлипывания в гостевой комнате. Ника, съежившись, сидела на кресле и плакала.
- Больно, больно! Мне так больно, если бы ты знал! Они вчера опять использовали меня и обманули! Мне нужна доза, иначе я умру! Ей-богу умру! - она, трясясь всем телом, посмотрела на меня покрасневшими от слез глазами, - Ты должен помочь мне достать дозу! Ты просто обязан! Почему ты не бросил вчера меня там, где нашел? Я бы подохла и теперь бы мне не пришлось сидеть и корчиться от боли! Ты обязан достать мне дозу или я умру по твоей вине!
Не помню уже, как долго тогда я отговаривал ее. Не помню, как обещал ей помочь бросить, не помню, как взял телефон и позвонил поставщику...
Через двадцать минут Ника уже сидела, положив мне голову на плечо, в полном непониманием происходящего, благодарно заглядывая мне в глаза.
- Ну, чего ты хочешь теперь? Можешь переспать со мной, как поступали остальные. Сегодня тебе можно все, - сказала Ника с ухмылкой.
А я молча сидел и ненавидел ее, но еще больше в этот момент я ненавидел себя.
6.
Следующие пол года Ника жила у меня, так как ее выгнали со старой квартиры. Мы спали с ней в одной кровати, но не были любовниками.
Перед сном я делал ей мятный чай, а она, благодарно опускала свою голову мне на грудь и засыпала. В эти моменты я проклинал наркотики, которые оставили в Нике так мало человечного и проклинал себя, за то, что давал ей на них деньги, когда ее ломало в очередной раз.
Я привязался к ней и не мог ничего с этим поделать. Я не требовал от нее физической близости, хотя она не раз приставала ко мне под кайфом.
Мне хотелось, чтобы она просто была рядом. Я мечтал увезти ее и вылечить.
Все упиралось в деньги. Лечение было платным, мне с большим трудом удавалось откладывать незначительные суммы ежемесячно. В то время я уже пахал на трех работах.
С каждой неделей, зависимость Ники поглощала ее еще сильнее. Бывали такие месяцы, во время которых я видел ее только неделю, а то и меньше.
Я рвал на себе волосы, не ел, не спал ночами. Клялся, что больше никогда не приму ее и да пусть катится она пропадом...
Но, принимая звонки от знакомых, которые знали Нику, я, цепляясь за каждое слово, выслушивал - в каком притоне она отсиживается на этот раз. Сломя голову, я мог приехать на другой конец города, чтобы только забрать ее и снова привезти домой, просто чувствовать ее дыхание рядом и засыпать с ней на одной кровати.
7.
Шли месяцы, наступило лето, я не видел Нику уже десятую неделю.
Я бросил работу, начал пить, жизнь снова померкла в моих глазах. В ней не было Ники. Меня снова оставили одного, как щенка. Пару раз собутыльники вытаскивали меня из петли.
Я видел ее во снах, она звала меня на помощь. Я изъездил все притоны и забегаловки, из которых когда-то выносил Нику на руках. Я не знал где она.
Полностью отчаявшись, я решил попробовать наркотики.
"Если ей удается так просто все забывать, то получится и у меня" - думал я. Сразу начал с героина и подсел.
Недели полетели как минуты. Ника вышла из моей жизни - я вытравил ее из себя. Все дни проходили лишь с одной целью - достать дозу.
Приходилось опускаться, клянчить деньги, воровать, грабить...
Но мне было уже совершенно наплевать на свою жизнь.
8.
Однажды, осеннем вечером, проснувшись в одной из квартир моих новых «друзей», я обнаружил там Нику. Мою Нику. Она была под кайфом, кинулась мне на шею. Стала целовать, долго объясняла почему ушла безвозвратно, обрываясь на фразах. Снова плакала, целовала мои руки. Сказала, что знает о том, что я наркоман. Винила во всем себя. А я, обессиленный просто обнимал ее. Я не слушал. Было не за чем.
Следующие пол года мы снова жили вместе. Вместе искали дозу, ловили кайф, занимались любовью в наркотическом угаре. Это был прекрасный сон, поэтому просыпаться не хотелось.
Однажды, я ушел купить наркотики на наши последние деньги - я продал абсолютно все, что было в квартире. До поставщика я так и не дошел. По пути на меня напали, избили и забрали наличные.
Вернулся домой я с кровоподтеками, синяками, разбитой бровью и порезанными руками.
- Сволочь, ты потерял все наши деньги! Какая же ты сволочь! - кричала Ника, захлебываясь слезами, - Я ненавижу тебя! Я ненавижу тебя, скотина!
Я молча прошел в комнату и лег на подстилку на полу – она служила у нас кроватью. Мне было больно, меня начинало ломать. Ника рыдала в другом конце комнаты.
Прошло, казалось, несколько часов, как я почувствовал ее дыхание рядом с собой. Она прижалась ко мне своей влажной от слез щекой.
- Прости меня, пожалуйста! Мы бросим, обещаю тебе, мы бросим. Вот-вот выпадет снег…Да! бросим с первым выпавшим снегом, и вылечимся, я обещаю тебе…Вылечимся.
9.
Я уснул. Не знаю, сколько я спал тогда, но проснулся от звонка домашнего телефона. Ники рядом не было. Корежась от боли, мне с трудом удалось подойти и снять трубку.
- Леха! Вставай! Я тебе уже час звоню! У Ники передоз! Она походу не выживет...Совсем холодной нашли, дыхания уже не было.
В эту минуту оборвалось и мое дыхание. Сердце бешено стучалось, вырываясь из грудной клетки. Все, что я смог выдавить из себя - это глухой крик, который быстро заполнил пустую комнату и отскочил от голых стен, как теннисный мяч. Слезы катились градом из моих больных глаз.
Я вдруг стал глухим, слепым, бездыханным, немым и мертвым в одну минуту.
Я выглянул в окно, там лежал снег.