Можно было молить о любви,
Можно было слагать половины…
Только Бог рассудил: на крови
Отпечатаны горькие дни
Красногубым отваром рябины.
Шьется наскоро древний узор
Обелисками – к мраку и свету…
Лучше – боль, чем выигрывать спор,
Лучше – биться о крепкий затвор,
Утверждая, что гибели – нету.
И не страшно ли: строили, но
Разбежавшись под сень зиккуратов
Замолчали: как впредь суждено.
«А теперь нам – не всё ли равно,
Если небо грозится расплатой?»
И – навеки: изломан гранит
Горькозвонных и старых преданий…
Только сердце надсадно горит
Иссыхающей жаждой познанья.