Домашние альбомы были когда-то средоточением и хранилищем утекающего времени в семьях множества людей.
Пушкин и Лермонтов делали зарисовки в альбомах своих знакомых, и писали туда свои стихи на память. Поэтому имена этих знакомых остались в памяти истории.
Толстые альбомы начала фотовека с их плотными картонками фотографий, где люди и время ещё статичны, спокойны, задумчивы и излучают достоинство и значительность, тоже постепенно перекочевали из обновленных в модном стиле домов и квартир, где они были когда-то любимы, в музеи или на помойки, каждый по судьбе.
Динамичные фотографии середины века, когда всё в движении, бегущие в бой, или танец на сцене, поющие под гитару у костра и беззвучный грохот великих строек - у них век оказался ещё короче.
Раз, проходя по улице старого Ленинградского района, мимо домов с огромными окнами и утонувшими в многочисленных наслоениях тротуаров входными дверями, я внезапно была остановлена грудой коробок, которые упали с грузовой тележки у невидимого мне жэковского рабочего. Он вышел из-за этой баррикады, и досадливо пнул её ногой. Из коробок вывалилось безмерное количество альбомов и писем в трухлявых пачках.
Невольно захотелось взять эти россыпи неизвестно чьих фотографий, взглянуть на них. Было понятно, что больше никто и никогда уже не будет это делать. Удержать и сохранить утекающее время нашей жизни, какая детская и неистребимая иллюзия.
Фотографии из менее старых альбомов выцветают, теряют чёткость и покрываются туманом гораздо больше тех, чьи фотографии были сделаны фирмами старыми, основанными в 1890-х. Любительские снимки середины двадцатого века уже умирают, а их добросовестно созданные предшественники вполне живы, лишь пожелтели немного и приобрели флёр загадки и тайны.