Я вспоминаю ту ночь
и ствол
Самоприставленный к вспотевшему лбу,
Когда, изжеванный одиночеством
мозг
изгнивал в черепе, как
в гробу.
Из гнева
будто бы
взрощенный
горький и огненный по венам тек
в души выгоревшие рощи
сорокоградусный сок.
И думали ль километры улиц,
которые на подошвы свои крутил,
что увидят однажды,
как не сутулясь
я снова буду по ним идти?
И улыбаться небу
В любом виде -
Хотя б почерневшему, где звезды немы -
в тени ушедшего более
невидим,
Я свое я заменяю на МЫ.